Квартира. Карьера. И три кавалера - [42]

На выходе в дверях ее тронула за рукав какая-то женщина:

– Катя?

Она вгляделась – невысокая кругленькая незнакомка. Не исключено, что ровесница. Наводящие вопросы не стоили усилий. Кем бы она ни оказалась, впереди был никому не нужный пустой треп. Она-то еще посплетничать могла с местными знакомыми. А с чего бы Трифоновой кого-то развлекать. И девушка ответила:

– Не угадали.

– Ой, извините, обозналась. Но так похожи…

Трамвай увез ее, Катя зашагала своей дорогой. И даже теперь не пыталась вспомнить, кто бы это мог быть.

В соседней с родительской девятиэтажке был супермаркет. Трифонова купила торт и сняла в банкомате пятьдесят тысяч. Мало ли что, пусть будут под рукой. Уж кто-кто, а она-то знала, сколько проблем разом могут решить вовремя появившиеся деньги. Почти все. Еще работая в хирургическом отделении, Катя начала посылать близким понемногу. Сейчас – больше и каждый месяц. «Спасибо» ей ни разу эсэмэской не прислали. А ведь сами не давали ни копейки с тех пор, как уехала в Москву.

С контактами вообще творилась чертовщина. Девушка с огромным трудом накопила на простенький ноутбук и отослала его родителям с подробнейшей инструкцией, как пользоваться скайпом. У них не получилось. Она недоуменно пожала плечами, первый и последний раз рассердившись. Правда, ела через день, копя деньги на то, чтобы установить связь, а им это оказалось без надобности. Начала звонить. И никак не могла вписаться в приемлемое время. Сначала то мама, то бабушка заканчивали разговор через минуту фазой: «Ладно, не трать деньги, у нас все нормально». «Да есть у меня деньги на телефон», – в сердцах крикнула однажды Катя. И услышала нечто потрясающее: «Ты нарочно всегда нас отвлекаешь? Мы тут “Вести” смотрим». «Что вы делаете?» – растерялась дочь и внучка. Но они уже отключились.

Последний раз Трифонова общалась с телевизором, когда перебралась из общежития в свою первую комнату. С восторгом «листала» каналы, не останавливаясь надолго ни на одном. После жестокой коллективной воли смотреть всем вместе один дешевый сериал, а потом переключать на другой такой же незатейливая игра пультом казалась чудом. Но даже в ту пошлятину Кате никак не удавалось вникнуть – она работала посменно. А потом возник Кирилл, и стало не до телика. На Большой Садовой они с Александриной уже выбирали на компьютерах каждая свое. Поэтому то, что люди ежедневно включают новостную программу и настолько увлекаются, что даже с родненькой Катенькой не в состоянии поговорить, отвратило ее от звонков, кажется, навсегда. Так и перешли на смс.

Катя тряхнула головой, распугивая противные мыслишки, и отправилась туда, где выросла. Родители не испугались, кстати, и набросились на нее возле двери в квартиру. Потому что замки оказались сменены, ее ключи к ним не подходили. Оставалось трезвонить, а потом и молотить ногой изо всех сил. Минут через пять сонный голос бабушки спросил:

– Кто там?

«О, меня уже в глазок не узнают, – раздраженно подумала Трифонова. Но сама себя одернула: – Ты еще лет пять не показывайся, так они и нос к носу столкнувшись, не узнают». Несколько отрезвив себя чувством вины, она мирно отозвалась:

– Бабуля, это я, Катя.

– Боже мой, ведь мы проспали, – волновалась старушка, отпирая и, как она говаривала, запуская внучку в дом.

Определив тон вопроса через дверь, как «сонный», Трифонова все-таки подразумевала «вялый». Но и бабушка, и появившаяся в дверях родительской спальни мама были в ночных рубашках. Такого еще никогда не случалось. Катя почуяла недоброе. Впрочем, мама выглядела отлично. Она немного поправилась, что разгладило ее лицо. Короткая стрижка и тщательно закрашенная седина в густых тяжелых волосах делали ее похожей чуть ли не на полноватую школьницу.

– Мамочка, ты помолодела лет на пятнадцать, – воскликнула изумленная дочь.

Та оценила искренность восклицания, чуть порозовев щеками:

– Спасибо за комплимент. Добралась, надо полагать, нормально?

Вопрос содержал ответ. Катя только кивнула.

– Сейчас чайник поставлю, – привычно засуетилась бабушка, отнимая у внучки коробку с тортом. – Ты с поезда голодная, наверное.

– Нет, все терпимо. Вы давайте умывайтесь-одевайтесь, я приду в себя. А где папа? В гараже?

– Он через полчаса будет здесь и сам тебе расскажет, где его теперь носит, – тихо сказала мама. И быстро ушла в спальню.

Трифонова вопросительно посмотрела на бабулю. Но та безмолвно метнулась в кухню.

Девушка опустилась в кресло и попыталась успокоиться. Когда-то оно было таким большим, уютным и мягким. В нем так ладно сиделось с ногами. Бабушка еще ругала девочку, потому что та забывала снимать тапочки, устраиваясь с книжкой. «И представить себе не могли ноутбук на коленях», – подумала Трифонова. Сейчас же кресло было пыточным приспособлением – жесткое, никак не ориентированное на анатомию человеческого тела. В гостиной вообще не появилось ни одной новой вещи. Даже шторы тринадцать лет не меняли. «Странно, на что же они деньги, которые я присылаю, тратят? – подумала Катя. – Копят на ремонт? Давно пора. Бабуля еще тот монстр, она не даст просто так израсходовать ни гроша. Для нее залог сытости – банковский счет, а не набитый продуктами холодильник».