Квартира 302 - [62]

7

Мужчина в синем плаще стоял над больничной койкой молча, не двигаясь, почти не дыша. Число 14 на изголовье почти стёрлось под налётом ржавчины. Человек слышал приглушённые вскрики и шум борьбы внизу, на первом этаже, но беспокоился об этом в последнюю очередь. Его место было здесь и сейчас.

Он задумался, стоит ли включить свет. С одной стороны, без света в палате было слишком темно, и когда девушка очнётся, она может перепугаться. С другой – ему нравилось смотреть на неё так, в объятиях полумрака, а слишком сильное освещение могло убить хрупкую равновесную красоту. Но он всё-таки переборол себя и щёлкнул тумблёром на проводке, заливая палату ярким рассеянным светом с крахмальным отливом. Фиолетовые остовы синяков на теле девушки обозначились чётче, а лицо стало белым, как бумага. Он пожалел, что включил свет, но раз сделано, тут ничего не изменишь. Мужчина отвернулся и вышел из палаты. Больше ему здесь было нечего делать… пока. Преемник Мудрости уже на пути к Возрождённой Матери. К добру это или к худу – покажет время…

8

Удар. Вспышка. Боль. Свет окрашивается темнотой, и звон разбивающегося фарфора осыпается в её ушах градом. «Боже мой, – она приходит в ужас, – он разбил мою любимую чашку!». Ещё удар, и свет полностью поглощается, увлекается вниз, как бурлит вода в стиральной машине. Она перестаёт что-либо чувствовать. Пустота.

Следующее – чьи-то голоса над ней, яркий свет, белые халаты, мелькающие перед взором. Сверкает скальпель, и выглядит это ужасно. Кого-то оперируют?.. Кому-то плохо? Не успевает она как следует подумать, как опять теряет сознание.

Сколько времени прошло? Час, секунда, год? Она не знает, но на этот раз смутно видит человека в синем плаще, который взирает на неё с непостижимой высоты. «Это же он, – шепчут её губы, – тот самый». Её пробирает озноб, когда она понимает, что ничего не кончено, и боль сейчас продолжится. Но потом она видит, что человека в плаще уже нет… он ушёл. Ушёл. Она рада, и если бы не слепящий свет и боль в руке, то всё было бы совсем хорошо.

Потом он появляется снова. Сначала молча смотрит, наслаждаясь её паникой, потом наклоняется над ней, совсем близко, и сладострастно шепчет её имя, шепчет, шепчет…

– Нет!

Генри отпрянул, когда она открыла глаза и закричала. Зрачок с зелёным отсветом расширился, наполнился первобытным ужасом. Айлин подбросило, словно через неё пустили ток; не давая Генри времени что-либо предпринять, она перекатилась на другой край койки, но там её не ждало ничего, кроме глухой белой стены. Поняв, что спасения с этой стороны не дождаться, Айлин резко присела, поморщившись от боли: рука в гипсе задела край койки.

– На помощь! Помо…

– Айлин! – Генри бросился к ней, схватил за плечи. – Айлин, это я. Успокойся. Успокойся же!..

Ещё секунду она вырывалась с такой силой, что ему показалось – её не удержать, она так и свалится с койки на пол. Перспектива ужасала; Генри сжал ладони на её плечах чуть сильнее, чем хотелось.

– Всё в порядке, – сказал он, когда она утихла. – Успокойся…

Айлин обмякла, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Она оглянулась через плечо, мельком взглянула целым глазом на Генри. Испуг на лице сменился удивлением. Решив, что более нет смысла держать, Генри отпустил девушку. В палате воцарилась тишина, кажущаяся оглушительной после минувшей какофонии. Наверное, нужно было как-то приветствовать возвращение Айлин в жизнь, но слова не находились. Генри молчал.

– Т-ты… – она сидела вполоборота, недоверчиво разглядывая его с ног до головы. Свет падал на спину Айлин, меняя цвет числа 20121 с багрового на синий. На ней было бордовое вечернее платье с открытой спиной, в котором он её раньше не видел. – Ты – Генри… Генри с соседней квартиры?

В дрожащем голосе было столько неуверенности, что Генри даже пришлось осмотреть самого себя, чтобы убедиться – да, это он самый, Генри Таунсенд с 302-й.

– Где я? – спросила Айлин. Взгляд сместился за спину Генри, на грязно-белые стены. – Что ты здесь делаешь?

Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов. Если бы я знал, грустно подумал Генри.

– Я не знаю… – он запнулся. – То есть не знаю, с чего начать. У меня в квартире появилась дыра…

Он снова осёкся, почувствовав, как глупо это звучит в этих стенах, в этом белесом окружении. Беспомощно посмотрел Айлин в глаза, но не встретил там ни капли понимания. Страх, недоумение, холодная отчуждённость – но не понимание.

Генри решил начать с главного:

– Это началось неделю назад… Я стал видеть, как убивают людей… мне снились какие-то странные места… вчера я увидел, как ты… – он сглотнул. – На тебя кто-то напал, и тебя увезли в больницу. Потом я оказался здесь.

– О чём ты говоришь? – она нахмурилась; пластырь на левом глазу сморщился грибным стручком. – Я ничего не понимаю…

– Я тоже, – признался Генри. – Кажется, это какой-то другой мир, что ли…

– Какой «другой мир»? – вот теперь в голосе Айлин отчётливо проступила злость. Злость на него, что он пытается водить её за нос, как пятилетнюю. – Ты думаешь, я поверю в это?

Генри растерялся:

– Но это… это правда…

Неправда, с горечью возразили её глаза. Айлин не хотела верить. Она была в своей квартире, в обыденном окружении, а теперь сидит в незнакомом, но явно жутком месте с загипсованной рукой и ногой, с ноющей болью в ключице, и единственный человек поблизости (сосед, с которыми она спасибо если перекидывалась двумя словами в месяц) пытается ей что-то втолковать про дурацкие другие миры. Скорее это мог быть сон, или видение, или что-то ещё… неправда. Генри тоже этого хотелось, и он чувствовал себя экзекутором из-за того, что ему приходится болезненно вырывать её из плена заблуждения. Это был не сон, и опасности здесь были реальные. Никто им не поможет, кроме них самих… Ей нужно было это понять.