Квартира №16 - [162]

— Да, и за это вам очень благодарен, — ответил Денис.

— Ну, раз вы это сознаете… — развел руками мужчина. — Второй раз мы подобного уже не предложим. Ваш отказ мы уважаем.

— Спасибо.

Тот, что был старше, шагнул к нам и протянул Денису руку, которую он пожал. То же повторили и остальные два мужчины, после чего все трое удалились в сторону парковки.

— Это было правильное решение, — нарушил образовавшуюся тишину Воронов.

— Не тебе решать, что правильно или нет. Я отказал, чтобы моя Алиса не переживала, — огрызнулся Власов.

— Какая разница! — не выдержала я. — Главное, что мы не вляпались во что-то противозаконное. Остальное — решим.

— Да, парни, кончайте ссориться! Все же хорошо кончилось, — встряла Мила, которая все это время пыталась повиснуть на Косте и, в конце концов, ей это удалось.

— Слушай меня внимательно, — в очередной раз выпутываясь из объятий девчонки, прошипел Костя, с ненавистью глядя на Дениса. — Еще один проступок — Элис больше не увидишь.

— Это ты меня послушай, не отвяжешься от моей девушки — пожалеешь!

— Хватит! — прокричала я, чувствуя, как снова на глаза наворачиваются слезы. — Я не вещь, чтобы за меня решали. Я сделала выбор. Я с тобой, — ткнула пальцем Денису в грудь, — но Костя мой друг, мой самый близкий и родной человек. Ты сам знаешь, что он для меня сделал. Этого не изменишь!

— Думаю, сейчас нам лучше разойтись по домам, — шумно выдохнул Воронов. — Хватит на сегодня сцен.

— Ты же нас развезешь? — неожиданно смущенно поинтересовалась Красовская. — Мы все без машины.

— Отвезу.

— Кость, будь добр, отвези Милу домой, а мы с Денисом прогуляемся, — я подошла к Воронову и постаралась по-доброму улыбнуться, но мне показалось, что это больше походило на нервный оскал. — Мил, — обратилась к девчонке, — устроим девичник в другой раз?

— Хорошо, Алиска, — вздохнула Мила. Наигранно вздохнула, ведь по блеску в ее глазах стало понятно, что она рада проехаться в машине с обожаемым Викингом.

Легко кивнув мне и проигнорировав Дениса, Костя направился к своей машине. Мила засеменила за ним. Дождавшись, когда ребята уедут, я повернулась к Власову, боясь, что сейчас разразится ссора, но вместо скандала, он притянул меня к себе и беспардонно, не стесняясь того, что мы на улице, поцеловал.

— Не смей больше играть моими чувствами! Не смей обжиматься с другими, — практически прорычал он.

— Я же уже объяснила, что у меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, а этот спектакль твой бывший женишок устроил, чтобы меня позлить. Думаешь, не понял?

— Перестань! Я не желаю обсуждать Костю! В отличие от твоей Лены он не ведет грязных игр!

— Сегодня я хотел освободиться от нее, но ты мне не дала.

— Конечно! Меньше всего на свете мне нужно, чтобы ты ставил себя под удар.

— Иногда это необходимо. Я — мужчина, и на мне ответственность за нас двоих. Лисенок, не стоит тебе лезть во все это. Сидела бы дома, болтала с Милой — меньше нервов бы потратила, — Денис шагнул ко мне, но его слова, как током ударили, и я отшатнулась.

— Неужели ты не понимаешь? Черт, ты ничего не понимаешь!

Хотелось провалиться на месте, рассыпаться на молекулы, перестать существовать. Я резко развернулась и быстро, как только позволяла больная нога, зашагала в сторону Чистопрудного бульвара. Мне требовался воздух. Сейчас я остро нуждалась в одиночестве.

Бульвар был парадно украшен к новогодним праздникам. Яркие разноцветные гирлянды оплетали деревья. Ледяные фигуры красовались в центре пешей зоны. Горстки молодых людей — студентов и недавних выпускников вузов оккупировали лавочки. Было ощущение праздника, вот только на душе скребли кошки. Во рту чувствовалась горечь, и так хотелось снова разрыдаться, но чувство стыда заставило меня взять себя в руки. Я прошла пруд, перешла через площадь Покровских ворот и вышла на Покровский бульвар. Я словно перенеслась в детство. Снова мой район, где-то вдалеке уже маячил родной дом, и опять одиночество, «никемнепонятость» и осознание собственной никчемности. Пройдя очередную шумную компанию, я села на лавочку, подняла голову к небу и прикрыла глаза, позволяя острым снежинкам падать на лицо.

— Прости меня, Лисенок, — совсем рядом проговорил Денис, а я ведь даже не слышала, как он шел за мной. — Лисенок?..

Отвечать не хотелось, но в то же время я чувствовала острую нужду в нем. Власов сел рядом, я не видела, но слышала, как напряглись под ним доски лавочки, а потом легкое шуршание — придвинулся ко мне.

— Лисенок?.. Прости… Я боялся тебя потерять. Ты мне очень нужна.

Слова, являясь всего лишь набором букв, произносимыми слогами, на самом деле имеют колоссальную силу. Слова, которые сказал Денис, вытравили из сердца обиду, заставляя снова поверить ему и окончательно сдаться. Я открыла глаза и посмотрела на Власова. В свете уличных фонарей его темные зрачки казались бездонными, черные волосы, с затерявшимися между них снежинками были небрежно растрепаны, а пухлые, по-женски красивые, губы чуть приоткрыты, словно с них вот-вот сорвется какое-нибудь слово. Для меня Денис был самым прекрасным мужчиной на свете, и даже чересчур длинный нос с небольшой горбинкой не портил черт его лица. Я провела кончиком указательного пальца по контуру его нижней губы, опустила его на щетинистый подбородок и чуть нажала на небольшую ямочку.