Квантовый возраст - [28]
Теория относительности потрясла видавшего виды «дипломата». Теперь Юрий Борисович Румер был уверен, что нашел свой путь в жизни.
Глава 6. «Место сбора крон-принцев и королей науки»
Вскоре после их первой встречи Борн сообщил Румеру, что послал его работу в Геттингенское научное общество и что Румеру предстоит сделать там доклад. Геттингенское научное общество — бывшая Ганноверская академия, названная при ее создании по английскому образцу «Королевским научным обществом», в которой были действительные члены и члены-корреспонденты, — существовало, по мнению Гильберта, для того, чтобы злить тех профессоров, которые не были членами академии. Доклад там был чистой формальностью. Но прежде чем выступать в академии, следовало пройти настоящее испытание — «обстрелять» свой доклад на заседании Математического клуба.
«Этот клуб был абсолютно неофициальной организацией, не имевшей ни служащих, ни постоянных членов, ни денежных средств. Любой интересующийся мог прийти на собрание, хотя уровень математики в Геттингене был таков, что оно всегда было „предприятием самого высокого класса“» [25, с. 218].
Этот клуб был царством Гильберта. Царством человека, чье имя осталось почти во всех разделах математики. Существует гильбертово пространство, теоремы Гильберта, преобразования Гильберта, аксиомы Гильберта, классы Гильберта, 23 проблемы Гильберта — словом, огромное математическое наследство. Гильберт создал блестящую школу математиков и многое сделал для создания физической школы в Геттингене. Еще в 1905 г. он вместе со своим другом Минковским организовал семинар «Электродинамика движущихся тел». Парадоксально, что именно в этом году появились знаменитые работы Эйнштейна по специальной теории относительности (первая из них прямо так и называлась «К электродинамике движущихся тел»), а участники семинара Гильберта и Минковского в течение еще двух последующих лет ничего о них не знали. В 1908 г. благодаря Минковскому теория относительности получила математическое завершение; он показал, что принцип постоянства скорости света можно выразить чисто геометрически, и создал четырехмерный «мир» пространства и времени, который называется теперь миром Минковского. Работа Минковского станет основой общей теории относительности Эйнштейна.
В бурное и смутное время рождения современной физики Гильберт живо интересовался происходящими событиями. Доклады физиков-теоретиков в Математическом клубе стали традицией. В то время один из учеников Гильберта писал: «Какое беспокойство охватывало нас, математиков, на лекциях по математической физике, когда то один, то другой принцип выдвигался перед нами без доказательства, после чего из него выводились различного рода утверждения и следствия» [Там же, с. 167]. Гильберт по этому поводу любил повторять: «Физика слишком сложна для физиков, и нужно, чтобы за дело взялись математики» [Там же, с. 168]. Конечно, Гильберт прекрасно понимал, что с помощью одной только математики, несмотря на всю ее мощь и возможность «вносить порядок в беспорядочное», без знания законов физики и без того особого «физического» чутья, которое отличает физиков от нефизиков, обойтись нельзя. Когда Гильберт узнал об успехах Эйнштейна в создании теории относительности, над которой усиленно трудился Герман Минковский, он сказал: «На улицах нашего математического Геттингена любой встречный мальчик знает о четырехмерной геометрии больше Эйнштейна. И все же не математикам, а Эйнштейну принадлежит то, что было здесь сделано» [Там же, с. 186].
У Гильберта появились ассистенты по физике. Первым таким ассистентом стал Пауль Эвальд, которого в Геттингене быстро окрестили «учителем физики Гильберта». У Гильберта и раньше были ассистенты-физики, как, например, Макс Борн, но они занимались математическими проблемами. Гильберту принадлежит основная заслуга в том, что 20-е годы стали Wunderjahre (прекрасными годами) геттингенской физики. И Математический клуб, это «место сбора крон-принцев и королей науки», все больше и больше пополнялся физиками-теоретиками. И не было особой разницы между «королями» и студентами, между математиками и физиками; если подавались пирожные, то их хватало на всех, если не была достигнута ясность в обсуждаемом вопросе и после заседания собирались в кафе «на кекс и физику», собирались все.
И вот наступил день, когда Юрий Борисович Румер, окрещенный уже на немецкий лад Георгом Румером, делал доклад в Математическом клубе. Гильберта на докладе не было, а Курант, внимательно слушавший Румера, сказал в конце: «И это физик из России? Я думал, что у них физика все еще стекло, металл, провода, какая-нибудь поломка, а тут чистая математика».
Доклад был одобрен и вскоре опубликован в «Сообщениях Геттингенского научного общества». Окрыленный успехом, Румер решил показать свою статью Гильберту.
Совсем недавно у Румера был еще один успех — ему с легкостью удалось получить право пользоваться знаменитой геттингенской библиотекой Lesezimmer. Библиотека находилась на третьем этаже Auditorienhaus, рядом с комнатой, где проходили заседания Математического клуба. Сразу же после своего доклада Румер направился туда.
