Квантовый сад - [63]

– Нейроны, наверное, – ответила Иеканджика.

– Продолжайте, – сказал Белизариус, поворачиваясь к ней.

– Таков способ поведения Homo quantus, полковник, – сказал Святой Матфей, обращаясь к ним обоим. – Они никак не могут оторваться от занимающих их загадок.

– Я спрашиваю, потому что считаю это важным, – слегка обиженно сказал Белизариус. – Сколько нейронов?

– Полковник… – начал Святой Матфей.

– Не надо меня прикрывать, Святой Матфей!

– Пара сотен миллионов, – ответила Иеканджика, небрежно махнув рукой. – До миллиарда у некоторых.

Она повела его к следующему вероятному месту бурения, чтобы провести разведку их простеньким оборудованием, а Белизариус мысленно выругал себя за построенные им модели. У растительных разумов порядка одного процента от того количества нейронов, что есть у него, хотя это не является четким показателем интеллекта. Однако это дало информацию, нужную для иных его математических моделей. Мозгу в сотню раз меньше, чем у него, работающему при температуре в минус сто по Цельсию, определенно требуется меньше энергии. Это ладно, но у него попросту не может хватать вычислительной мощности для абстрактного мышления и речи.

В классической модели вычислений.

Квантовые вычисления основаны на квантовой когерентности, потребляют меньше энергии и дают возможность параллельной обработки информации. В силу чего требуют и меньшее количество компонентов.

Иеканджика остановилась в небольшой впадине, прикрытой от камер видеонаблюдения и ходящих по поверхности матросов высокими растениями. Они прильнули губами к трубкам системы питания в шлемах.

– В Союзе им не дали никакого названия? – спросил Белизариус.

– А зачем нам это?

– Я хочу назвать их Hortus quantus.

– Почему?

– Вы Homo sapiens. Я – Homo quantus. Надо же нам как-то их называть.

– И что это означает?

– На французский 8.1 переводится как le jardin quantique, на англо-испанский как «квантовый сад».

Они молча ели. Она высокомерна по отношению к нему. Как и Святой Матфей.

– Прошло тридцать шесть часов, – сказал он осторожно.

– Да.

– Как думаете, капитан Рудо изменила свое решение?

– Если бы капитан Рудо не согласилась нам помочь, генерал-лейтенант Рудо не послала бы нас сюда.

– Одно не следует из другого, – возразил Белизариус. – Капитан Рудо вела себя обструкционистски и даже опасно. Я не знаю, сотрудничает ли она с нами. Может оказаться так, что нам самим придется все выяснять. И генералу Рудо вовсе не обязательно было нам об этом говорить. На самом деле чем меньше мы знаем о нашем личном будущем, тем лучше генерал Рудо защищена от парадоксов.

– Мы с ума сойдем, Архона, пытаясь об этом догадаться.

– А еще мы можем аккуратно проверить, не следует ли взять ситуацию в свои руки.

– Что вы предлагаете?

– У вас есть пароли, важные, – ответил Белизариус. – Святой Матфей намного мощнее любых процессоров, существующих в этом времени. Он может отследить каналы связи Рудо, узнать, не подставляет ли она нас, работает ли она над тем, чтобы получить для нас разрешения на бурение.

Ритм дыхания Иеканджики ничего не сказал ему о ее мыслях. Как и долгая пауза.

– Это время подозрений, Архона, – наконец сказала Иеканджика. – В Экспедиционном Отряде есть разные фракции. Одна предлагает забрать врата времени и вернуться домой. Другая говорит, что нам следует изучить их здесь и создать оружие. Очень малая фракция предлагает нам сбежать, забрав врата времени, и основать свое государство, более не выходя на контакт с остальной частью человечества. Генералитет и даже некоторые командиры кораблей борются за власть. Политические разногласия едва не раскололи флот на части после смерти его первого командира. Некоторые фракции следят за каждым запросом и каждым нажатием на кнопку. Любые сделанные нами запросы привлекут внимание.

– А что, если Святой Матфей способен обойти всю эту слежку?

Иеканджика долго молчала. Сверху на них взирало тусклое око коричневого карлика. Усовершенствованный генной инженерией мозг Белизариуса и его зрительные импланты анализировали спектры и температуры. Высокие облака хрома и оксида ванадия над туманом паров железа, обрамляющим контуры мощных магнитных бурь, прекрасны, но чреваты катастрофой.

– Это, должно быть, тяжело. Не доверять Рудо, – сказал Белизариус.

– Я не доверяю вам, Архона.

Иеканджика взялась за защелку крепления лазерного устройства зондирования.

– Но доверяю той женщине, которой она стала.

Темная кожа за стеклом шлема при слабом освещении делала невозможным попытки понять выражение ее лица. Белизариус увеличил уровень светоусиления зрительных имплантов. Картинка стала ярче, но с серыми пикселями, зернистой. И он увидел…

– Нет, не доверяете, – сказал он.

– Прошу прощения?

– Люди оставляют ложь, но не всю и не всегда. Рудо десятилетиями лгала всем. Я не думаю, что вы решили принять это.

– Полагаю, вам все известно о доверии?

– Доверие – основа всех мошеннических схем.

– Одну из которых вы и провернули со мной, – с горечью сказала Иеканджика.

– Вы мне никогда не доверяли. Вы просто выполняли приказы.

– Вероятно, Рудо вам тоже не доверяет, – сказала Иеканджика, вставая. В ее напряженной позе ощущалась едва скрытая угроза физического насилия. – Она наняла вас в будущем потому, что я пришла с вами в прошлое. Наше присутствие в прошлом повлияло на ее решение в будущем. Вполне возможно, никто в Союзе не доверял вам и не хотел иметь с вами дела, и мы работаем вместе лишь затем, чтобы избежать парадокса. Возможно, это одна из замкнутых структур причинности. И возможно, это путешествие в прошлое не ради проб льда, и вы продолжаете нас разыгрывать. Если так, то, думаю, эту проблему я могу решить.