Квантовая теория недопоцелуев - [40]

– У тебя на удивление хорошее настроение, – говорит Эви, глядя поверх своего монитора.

Мы сидим в учебном классе. Поскольку большинство учеников отправились домой на День благодарения, сегодня у нас уроков нет. Самолет Дэвида вылетает поздно, так что он согласился помочь нам начать работу со стендовым докладом для «Фронтира», и мы его ждем.

– Просто радуюсь перерыву.

Она снова бросает на меня непонимающий взгляд, и я ее не виню. Завтра приезжают все наши родители, так что на самом деле я не должен быть в таком уж восторге.

Пришедший Дэвид рассказывает, что во время публичного стендового доклада судьи оценивают твою способность объяснить концепцию работы. Чтобы убедиться, что работу написали именно те, кем она подана.

Если ты входишь в пятерку лидеров, тебе дают десять минут для выступления на сцене. Но это уже исключительно для гордости. Размер стипендии для всех финалистов одинаков.

Кодекс чести «Фронтира» суров и включает всевозможные правила. Никому, кроме авторов, нельзя видеть работу до ее подачи, хотя концепцию можно обсуждать с учителями. После ты можешь узнать мнение старших, но не тех, кто получил степень в области математики или физики. Еще нельзя контактировать с кем-либо, вышедшим на «Фронтир», как ты, только анонимно на их сайте.

Я подозреваю, что именно из-за этого между Лео и Эви возникло напряжение. Сложно не говорить о самой важной вещи в твоей жизни с тем, с кем ты встречаешься, особенно если этот человек – один из немногих в мире, кто понимает, насколько это серьезно.

Дэвид говорит, что сперва он хочет дочитать нашу работу, а потом уже давать советы насчет стенда, так что мы с Эви притворяемся, что работаем, а сами переписываемся как Мило и Тесс.

Мило: Думаешь, нам будут задавать случайные вопросы по физике на стендовом выступлении?

Тессеракт: Нет, зачем им это делать?

Мило: Не знаю. Ради отбраковки в стаде?

Тессеракт: Точно не знаю, что это значит, но не думаю, что они хотят быть намеренно жестоки. Я правда думаю, что им нужно отобрать лучшую работу. Ты слышал нечто иное?

Мило: Нет. Но я хочу подготовиться, если нужно. Не хочу подвести своего напарника, а мне кажется, что я слабое звено.

Тессеракт: Сложно отвечать за кого-то другого.

Мило: В этом деле – точно. Это очень важно, а я не так уверен, как хотелось бы. Но обычно я не против, когда люди на меня полагаются. Наверное, я типичный старший ребенок.

Тессеракт: Серьезно? Ты скорее похож на дурашливого младшего.

Мило: Не могу решить, оскорбление это или комплимент.

Тессеракт: Ты что, шутишь? Надежность старшего, упакованная в веселенькую обертку младшего? Это выгодное предложение.

Мило: Покупаешь?

Потом, просто чтобы досадить ей, я говорю:

– Что делаешь, Эвс?

Она вскидывает взгляд, словно я застал ее врасплох. Хорошо, что я уже знаю ее секрет, потому что иначе я бы ни за что не дал ей сохранить его.

– Английский.

– Зачем? У нас же больше нет гуманитарки.

Я ужасный человек.

– Э-э-э, у меня была небольшая отработка. А ты чем занят?

Я уже продумал ответ.

– Я болтаю с Ноланом. Они выехали вчера и уже сидят у моих бабушки с дедушкой.

Это правда, я писал ему, так что я практически не вру.

Как Мило я отправляю ей сообщение.

Мило: Ты еще здесь или я тебя отпугнул?

Она сконфуженно смотрит в монитор. Эви тяжко общаться разом со всеми своими кавалерами. Она уходит с сайта.

Дэвид откладывает работу, смотрит на Эви и говорит:

– Господи, Эви. Это не работа для «Фронтира». Это диссертация.

– Это хорошо? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня с открытым ртом.

– Ты хоть понимаешь, что вы подали на рассмотрение?

Эви подскакивает: она остро реагирует на всех, кто сомневается в моем интеллекте.

– Все программы – это его рук дело, Дэвид. Я проводила расчеты.

Дэвид смотрит на нее.

– Ты знаешь, что это значит.

Она кивает, а я понятия не имею, о чем они говорят. Дэвид переводит внимательный взгляд на меня.

– Ей нельзя замирать, когда с ней будут говорить во время стендового доклада. Без обид, Калеб, но ты ни за что не сможешь это объяснить, а если не сможет и Эви, они посчитают, что кто-то написал работу за вас. Вас могут дисквалифицировать. А подобная репутация вам не нужна.

Я покачиваю головой.

– Но ведь математики печально известны тем, что не умеют разговаривать с незнакомцами? Разве они не решат, что она просто нервничает?

И Дэвид, и Эви смотрят на меня с легкой грустью.

– Ему просто не может что-то не даться легко, – говорит Эви.

– Эй!

– Эви – девушка, – говорит Дэвид.

– Да. Я заметил, – отвечаю я. Эви хмурится.

– Это значит, что некоторые судьи не поверят, что она способна вложиться в эту работу. Они подумают, что ты – мозг операции, а когда поймут, что это не так – опять же, без обид, – то будут искать другое, более понятное им объяснение. И этим объяснением точно не станет интроверсия Эви.

Я смотрю на них по очереди, не желая верить, что это правда.

– Ты знаком с профессором Льюисом, верно? – добавляет Дэвид.

– Ясно, – говорю я. – Значит, она должна быть готова.

Я трачу остаток дня на эскизный проект стенда, пока Дэвид обводит части работы, по которым, скорее всего, возникнут вопросы. Эви тренируется все проговаривать, но настоящее испытание начнется, когда она будет выступать перед незнакомцами.