Квантовая теория недопоцелуев - [18]

Чтобы помучить его, я приобнимаю ее за плечи и объясняю тонкости игры, которые, по большей части, придумываю. Правила офсайда в футболе для меня отдельная тайна, но для Эви нет никакой разницы: она вообще не интересуется спортом. Я вполне мог бы перейти на правила квиддича, а она бы и не заметила.

Она поворачивается ко мне, чтобы задать вопрос, и ее лицо оказывается соблазнительно близко от моего. Я не могу не подумать о том, как просто было бы сократить расстояние между нами. Но не делаю этого.

А думаю: «Недопоцелуй номер пятнадцать».

ЭВИ

После матча я встречаюсь с Лео на трибунах.

– Спасибо, что пришла, – говорит он.

– Поздравляю с победой.

– Да я сегодня ничего особо не сделал. – Он смотрит туда, где еще сидят Калеб и Бекс, и продолжает: – Что было очень кстати. – Глаза Лео блуждают по бабочкам, которыми Бекс украсила мои волосы. – Ты очень милая. Подождешь, пока я схожу в душ? А потом можем поесть где-нибудь. Я пропустил ужин.

– Хорошо, – отвечаю я. Наверное, это настоящее свидание. Когда Лео попросил меня прийти, я не была в этом уверена, несмотря на слова Бекс. – Бекс и Калеб побудут со мной, пока ты приводишь себя в порядок.

– Я быстро. – Он отходит на два шага, но возвращается. – Слушай, а давай сперва кое-что сделаем? Чтобы потом расслабиться и наслаждаться вечером.

– Что ты задумал?

Он улыбается и тянется своими губами к моим.

О-о.

Хочу ли я этого?

Возможно.

Нежелания во мне уж точно нет.

Когда наши губы разделяет пара сантиметров, он останавливается.

– Мне ведь можно?

Я киваю, потому что не в силах подобрать слова. Не ожидала, что это случится так быстро. И на глазах у стольких людей.

Он целует меня, и, что еще примечательнее, я целую его в ответ. Мои губы движутся, поддаваясь его губам, будто отвечая на вопрос. Я понимаю, что этому не надо учиться. Это знание спит, пока не понадобится.

Лео отстраняется и смотрит мне в глаза.

– Нормально было?

– Кажется, мне понравилось.

Я слышу удивление в собственном голосе. Он смеется.

– Я рад. Десять минут.

Лео убегает к спортивному манежу.

На трибунах уже почти никого нет, но Калеб и Бекс еще сидят. Жаль, что они это увидели.

Калеб шепчет что-то Бекс на ухо, и я ощущаю укол… совести? Не знаю, наверное, неправильности. Я помню боль на его лице, когда я оттолкнула его давным-давно. Но он же точно понимает, почему должно быть так. Как говорит Бекс, наши отношения священные и не плотские.

Мне бы надо пойти и поговорить с ними, но я в смущении и не знаю, что сказать, так что поворачиваюсь к уже пустому полю и думаю, что будет дальше. Я сейчас пойду ужинать с парнем, которого поцеловала. Как это работает?

Через несколько минут я слышу, как сзади подходят Бекс и Калеб. Бекс дотрагивается до моего плеча, и я поворачиваюсь к ней.

– У тебя все в порядке?

Я киваю. Потом смотрю на Калеба. Немного нервничаю.

– У нас все хорошо?

Он улыбается.

– Всегда.

И мне приходится смахивать слезы, выступившие в ответ на это слово.

Лео выходит из манежа и движется к нам. Бекс обнимает меня и шепчет на ухо:

– Заходи, когда будешь дома. Я хочу услышать обо всем.

Калеб засовывает руки в карманы и разворачивается со словами:

– Доброй ночи, Эвс. Не делай ничего, что бы не сделал я.

– Это на пару градусов больше свободы, чем мне нужно.

Ужасно странно смотреть, как они уходят вместе. Калеб склоняет голову набок, слушая Бекс. Во мне мечутся внезапная боль потери и неровное ощущение счастья, и я не понимаю, как мое тело может вмещать два таких противоположных чувства одновременно.

Эмоции не похожи на математику. Нельзя сложить позитивные и негативные чувства и получить нейтральное целое. Это все равно что занимать два разных места на числовой прямой в одно и то же время. Кажется, это больше похоже на квантовую физику.

Лео кладет ладонь мне на спину и предлагает пойти в кафешку на другом конце кампуса. Я соглашаюсь: мне не терпится избавиться от смущения.

Пожилая официантка сажает нас в кабинку в дальнем углу ресторана, говоря: «Какая же ты миленькая!» – таким тоном, который я просто не приемлю. Я снимаю куртку и кладу руки на липкий стол, пытаясь не думать о том, что бы Бекс увидела под микроскопом, если бы я принесла ей образец со столешницы. Не открывая меню, Лео просит французский тост и апельсиновый сок. Официантка поворачивается ко мне, и я говорю: «Горячий шоколад».

Наступает момент неловкого молчания, а потом Лео произносит:

– Ну что, давай уберем с дороги имя, звание и серийный номер?

Я озадаченно смотрю на него, и он добавляет:

– Второе имя, день рожденья, любимый цвет – все то, что неловко не знать после поцелуя.

Я краснею, а в уголках его голубых глаз появляются морщинки.

– Эвелин Джейн, второе апреля, бирюзовый.

Я задумываюсь, сколько раз он устраивал такой фокус, но мне не хватает храбрости спросить.

– Эвелин Джейн, – медленно повторяет Лео. – Тебе идет. Ты не настолько несерьезна, чтобы быть Эви.

В устах Лео это звучит как комплимент, но я отнюдь не противоположность несерьезности.

Затем говорит он:

– Лео Генри, тринадцатое декабря, а с недавнего времени неравнодушен к любым цветам, кроме синего, черного и серого.

– Я всегда думала, что день рождения в декабре – это грустно. Получаешь все подарки сразу.