Квантовая теория любви - [6]
Неужели придется оставить Элени на его попечение, тревожится Лео и припоминает упорные слухи о торговле человеческими органами, процветающей в Южной Америке. Подмешают ничего не подозревающему туристу в баре что-нибудь в выпивку, и очнется бедняга на следующий день где-нибудь в глухом переулке с заштопанным боком и без почки.
В голове у Лео мелькают дикие картинки из фильмов ужасов.
Карлос выключает фары. В темноте виден прямоугольник — дверь пирамиды открыта. Внутри мерцают свечи. Электрического освещения, похоже, нет.
Они заносят Элени. В здании сыро и для помещения без холодильной установки до странности зябко. В морге пять бетонных столов, на одном лежит труп старика. Окон нет. От запаха хлорки и гниющей плоти Лео начинает мутить. На сером каменном потолке пляшут тени.
Элени кладут на стол посередине.
— Здесь не место для нее, — отчаянно кричит Лео. — Это какой-то застенок.
Голос его множится эхом. Тени словно отвечают ему.
— Вам лучше уехать, сеньор, — говорит Карлос.
Лео берет Элени за ледяную руку и плачет навзрыд. Морг наполняется неясным издевательским ропотом. Лео уже не хочет жить ради нее. Умереть и быть вместе с ней, больше ему ничего не надо.
— Она на небесах, сеньор. Ее душа покинула тело. Идемте, нам пора возвращаться в госпиталь.
— Я не покину ее. Никогда не покину.
Внезапно тянет сквозняком. Две свечи гаснут.
— Вот видите, она еще здесь.
Карлос и сторож обмениваются взглядами.
— Элени, Элени! — кричит Лео. — Не уходи!
«Элени, — отзываются стены. — Уходи… ди… ди…»
Труп старика бесстрастно взирает на них. Его кончина наверняка осталась почти незамеченной. Прожил жизнь, покойся с миром. Но Элени… Через две недели ей исполнилось бы двадцать два. Она мечтала о семье. Она любила жизнь. Девочкой Элени вечно ходила чумазая, первая прыгала в лужу, лазала по деревьям и плескалась в горных ручьях. Лео хорошо знал, что она с природой на «ты», обожал смотреть, как она рыщет по горным склонам в поисках водопада, восхищался, когда она в мае очертя голову ныряла в ледяные волны неласкового английского моря…
— Элени, Элени, вернись! — орет Лео и рвет у себя на груди рубаху.
— Надо увести его отсюда, а то как бы не рехнулся, — говорит Карлос сторожу.
Они хватают Лео за руку, но он вырывается.
— Элени, не уходи без меня!
«Элени… без меня», — насмешничают тени.
Карлос обнимает Лео за талию и ведет к двери.
— Сеньор, вам пора. Вам надо отдохнуть.
— Я никогда не брошу тебя! — вопит Лео.
Гаснет еще одна свеча. Над трупом старика сгущается темнота. Отблески пламени пляшут у покойника на лице, и кажется, что он сердится.
Сторож в ужасе пятится к двери:
— Пресвятая Богородица, помилуй нас.
Лео хрипит и вырывается.
Карлос из последних сил тащит его к выходу.
— Да убирайся же отсюда, hijo de puta,[5] пока чего дурного не накликал.
Все трое вываливаются наружу.
Порыв ветра гасит свечи.
Сторож с грохотом захлопывает дверь и трясущимися руками закрывает замок.
Лео падает на траву, утыкается головой в колени и клубком катается по земле.
Карлос, задыхаясь, приваливается к машине.
— Господи, — пыхтит он, — забери меня подальше от этого ужасного места.
Летят минуты.
Или часы?
Лео поднимается на ноги и тихо произносит:
— Извини.
Карлос обнимает его за плечи и крепко прижимает к себе. Два совершенно посторонних человека стоят так несколько минут, пока их сердца не начинают биться ровнее.
3
Ну вот и ты. Я очень рад. Мне столько надо тебе рассказать. Подойди поближе, не стесняйся. Пододвинь стул к койке и сядь. Не бойся, я не заразный. Вытяни ноги, пусть отдохнут. Я беспокоюсь за тебя, Фишель, ты уже вон сколько дней молчишь. Мама говорит, это у тебя началось, когда меня забрали. Но ведь выпустили. Правда, со здоровьем у меня не очень, и вид… Главное, я вернулся и больше уж за мной не придут. Может, ты тоже беспокоишься из-за меня. Вы, дети, чувствуете тоньше нас, а мы обычно об этом и не подозреваем. Ты ведь знаешь, что я скоро умру, да? Ничего, мальчик мой… не хочешь говорить, молчи… никто тебя не заставляет. Признаться, когда-то я и не думал, что столько проживу на белом свете. Смерть гналась за мной не один год. Я уже привык, что она рядом, и даже перестал ее бояться. Теперь жизнь и смерть передо мной словно двое обнявшихся возлюбленных. Их не разделить. Они без ума друг от друга… Ох, извини… проклятый кашель… подай мне… плевательницу… и носовой платок… спасибо. Тебе, наверное, противно смотреть на это? Поставь обратно на стол. Я-то уже привык, мне все равно. Слушай, они забрали все… и мастерскую тоже. Но память они отобрать не в силах.
Ты устраивайся поудобнее. Представь себе тихую плавную реку, текущую через густой лес. Меж деревьев к реке сбегает тропинка. Большие камни образовали укромную заводь с тихой водой. На одном из валунов сидят, свесив в воду ноги, юноша и девушка. Ни одна живая душа не знает, где они. Это их тайное место, здесь можно подержаться за руки и поговорить по душам. Он поворачивается к ней, а она — к нему. Сердца их беспричинно колотятся. Юноша нежно берет лицо девушки в ладони и впервые в жизни целует. Губы у нее мягкие, точно зрелый персик. Завиток черных волос касается его лица, ресницы щекочут щеку. Они закрывают глаза. Лес вокруг них млеет и тает. Юноша и девушка возносятся над рекой и парят в воздухе, летний ветерок подхватывает их и мягко опускает обратно на землю.
