Кузя, Мишка, Верочка - [33]
Через некоторое время состоялся консилиум детского дома, на котором обсуждали Верочкину дальнейшую судьбу. Впрочем, говорили не только о Верочке. Был в детском доме еще один мальчик, чьи перспективы устройства в семью тоже вызывали большое сомнение. О его переводе в специальное учреждение поговаривали уже давно. На самом деле переводить его никто никуда особо не хотел. Непростой мальчик, конечно, не очень здоровый. Время от времени случались у него кризисы, воспитатели начинали жаловаться, вопрос поднимался и… снова затухал. А теперь вот еще и Верочка. Два ребенка, которые не подлежат устройству в семью, — уже многовато. Судя по всему, перевод детей был только вопросом времени.
Верочка вернулась в детский дом. Была она после больницы тихая, вялая. Много спала, иногда днем. Аня видела Верочку часто — она приходила на детский этаж и продолжала делать фотографии. Поймала себя на мысли, что Верочку она фотографирует больше, чем других детей. Это и воспитатели заметили.
— Ну что, приехали уже на «мерседесе»? — спросила как-то воспитательница Аню.
— На каком «мерседесе»? — Аня не поняла, о чем идет речь.
— Ну как же, — воспитательница явно посмеивалась, — нашей прынцессе самую лучшую семью найдут, Вы так о ней хлопочете!
Сначала Аня расстроилась: «мерседес» какой-то выдумали, да и о какой «лучшей семье» может идти речь, если ребенка вот-вот переведут в специнтернат. Немножко подумав, Аня расстраиваться перестала. «Это ничего, что они ехидничают, — рассуждала она, — зато теперь они знают, что Верочка „под присмотром“». Аня перестала скрывать свой интерес к Верочке. Она стала потихоньку задавать вопросы.
— А что, Верочку теперь нельзя устраивать в семью? — спрашивала она у сотрудников Службы по устройству.
— Почему нельзя? — удивлялись «зубры» семейного устройства, находившие семьи и для таких детей, которые считались «абсолютно бесперспективными».
— Ну как же, Валентина вот рассказала, что врач из психоневрологии про Верочку думает, — Аня очень волновалась.
— Мало ли что врач думает, — коллега из службы по устройству явно не придавала большого значения этой информации. — Врачи в больнице видят состояние ребенка, — объяснила она Ане, — но они не видят, как меняется ребенок в семье.
Коллеги, которые занимались устройством детей в семью, рассказали много интересного. Такого, что не описано ни в одном учебнике, что не поддавалось никакой ученой логике. Бывало, что самый безнадежный ребенок, обремененный не одним диагнозом, менялся просто от того, что кто-то начинал о нем заботиться. Аня узнала историю про мальчика, который попал в детский дом в одиннадцать лет. Он не умел ни читать, ни писать и забивался под стол. Он кусался и царапался. «В семью? — эта мысль вызывала у кого-то раздражение, а кого-то — насмешку. — Если только в семью кандидатов психологических наук, которые готовы посвятить свою жизнь изучению необычного случая». Мальчика взяла в свою семью обычная женщина. Он научился читать и писать, он закончил школу, поступил в колледж, работал, у него была девушка.
«Есть вещи, о которых врачи не знают», — сказала Ане коллега. И тут же спросила:
— А тебе Верочка нравится?
— Мне нравится, — честно призналась Аня с некоторым душевным трепетом. Почему-то было неловко признаваться в том, что ей нравится такой вот ребенок — нескладный, нездоровый, по всем статьям «неправильный».
— Ну вот видишь, — сделала та свои выводы, — тебе понравилась, значит, и еще кому-то понравится.
Эта мысль почему-то поразила Аню. Действительно, получается, что для начала достаточно одного человека, который просто не отвергает ребенка. А глядя на него, и другие начинают смотреть на этого ребенка уже немного другими глазами. И если сами и не находят в нем никаких особых достоинств, то, по крайней мере, допускают мысль, что эти достоинства могут быть.
Аня стала приходить к Верочке «в гости». Если возникал перерыв в работе, просто спускалась на детский этаж и проводила там какое-то время. Она не делала ничего специально, просто садилась рядом с девочкой и смотрела, чем та занимается. Верочка перебирала игрушки, лежащие на полу, или водила цветным карандашом по листу бумаги, что-то бормоча себе под нос. Иногда вскакивала, бежала куда-то, потом возвращалась, что-то объясняя и размахивая руками. Речь у Верочки была не очень внятная. Во-первых, говорила она быстро, торопилась что-то объяснить, и язык явно не успевал за прихотливым течением мысли. Во-вторых, Верочка не выговаривала некоторые буквы, что, впрочем, для ребенка ее возраста было вполне естественно. В-третьих, она немножко «гнусила», не то из-за постоянной простуды, которая никак не проходила, не то еще почему-то. Ну а еще у нее был парез лицевого нерва, и когда она говорила, нижняя губа упорно съезжала с одной стороны вниз.
Аня вслушивалась в Верочкину речь. Не все удавалось понять, но это и не было так уж важно. Важно было кивать, и соглашаться, и держать Верочку за руку, и отвечать что-то, поймав какое-то слово, обрывок Верочкиного рассказа, и изумиться, и восхититься, и спросить, а что же было дальше? Собственной Аниной дочке было три с половиной года, а Верочке — пять. Аня не замечала большой разницы. Та же болтовня, те же эмоции. Правду говорят специалисты, что детдомовский ребенок обычно на два года «младше» своего возраста. Так оно и было, Верочка и говорила, и вела себя как трехлетняя.
У каждого человека, который, затаив дыхание, звонит в детский дом, своя история: кто-то, однажды проснувшись, понимает, что нестерпимо хочет помочь, что эти дети ни в чем не виноваты и имеют право на счастье, кто-то зреет годами и в день «икс» дрожащей рукой снимает телефонную трубку. Жизнь каждого из этих людей, будущих мам и пап, от этого первого звонка меняется моментально. Конечно сложно, конечно страшно, конечно не каждому этот экзамен удастся сдать. Книга Татьяны Губиной – откровение, исповедь сотрудника детского дома.
Книга посвящена феномену детского рисования и рассматривает его как психологически важный аспект развития ребенка. Автор рассказывает о различных стадиях, которые проходит детский рисунок, выявляя связь между возрастом «художника» и способом отображения мира в его картинках. Практические главы содержат массу советов, рекомендаций и идей для взрослых, желающих развивать и поддерживать творческий потенциал ребенка, не навязывая ему изобразительных шаблонов.
Подростковый возраст – самый сложный и непредсказуемый как для родителей, так и для самого ребенка. Изменяются его увлечения, характер, увеличивается давление в школе, меняется гормональный фон, растет информационный поток… Ребенок в этом возрасте как никогда нуждается в поддержке со стороны взрослых, поэтому мудрый и своевременный родительский совет может стать стартовой площадкой для отношений, которые сохранятся всю жизнь. Помните, что ваша задача – помогать подростку, с пониманием относиться к изменению его интересов, проявлять терпение и дарить ему свою любовь. В этой книге Лариса Суркова поднимет вопросы, как сохранить родительский авторитет и в то же время найти с ребенком общий язык, как повысить самооценку ребенка (и свою тоже), как контролировать агрессию «маленького взрослого» и оградить его от дурного влияния и многое другое.
Ваш ребенок подрос, он уже говорит, читает, активно познает мир, и вам кажется, что он уже большой и самостоятельный? Поверьте, это не так! Ему по-прежнему нужна ваша помощь, поддержка и защита. В это время в жизни ребенка происходят серьезные перемены: он начинает активнее общаться со сверстниками, идет в детский сад, потом – в школу. И понимание со стороны родителей для него крайне важно! В этой книге Лариса Суркова поднимает многие актуальные вопросы, связанные с этим периодом жизни ребенка: – как хвалить и поощрять ребенка; – как реагировать на истерики; – как решить проблему нарушения пищевого поведения; – как выбрать детский сад и школу; – как помочь ребенку адаптироваться в школе; – как не «перегрузить» ребенка кружками и пр. Книга дополнена новыми главами и рекомендациями! 2-е издание, дополненное.
Что означает быть умным? Томас Армстронг утверждает: интеллект – это не только отличные оценки, высокие результаты в тестах и хорошая память. Интеллект проявляется во многом – в творчестве, в музыке, в спорте, в умении видеть красоту природы, в эмоциях и способности находить общий язык с окружающими. Эта книга поможет подростку узнать, что он из себя представляет и кем может стать, раскрыть свои сильные стороны, научиться использовать их в учебе и в повседневной жизни. На русском языке публикуется впервые.
Мы смотрим на своего ребенка и думаем: «Как его любить? Как понять? Чему учить и как развивать? А если он оказывает нам сопротивление, не слушается, сердится?» Первый год жизни сменяет второй, и начинается новый этап в отношениях с малышом. Нам приходится учиться считаться с его мнением. Эта книга – практическое руководство для родителей, продолжение книги «Развитие ребенка. Первый год жизни». В ней рассказывается о том, как бережно и с умом развивать заложенные в ребенке способности, как помочь ему вырасти счастливым, успешным и творческим человеком.
Сказки – неотъемлемая часть мира детей. Именно поэтому они служат прекрасным подспорьем в решении проблем ребенка.В книге представлены волшебные добрые сказки для детей, в которых ребенок может увидеть проблемные ситуации, похожие на его собственные, познакомиться с возможностями их разрешения. Есть в ней и сказки-подсказки для взрослых, позволяющие каждому встретиться со своим Внутренним ребенком, по-новому взглянуть на происходящее во взрослой и в детской жизни.В отдельной главе приведены советы и рекомендации для родителей по самым разным проблемам, а в приложении даны психологические игры для детей и родителей.
Загляните на детскую площадку, и вы увидите несколько «типичных мам». К одной можно приклеить ярлык домохозяйки, у которой всё под контролем; к другой – образ мамы с расшатанными нервами, срывающейся на окружающих; а вон ту можно назвать «загнанной лошадью», усталой и понурой. Нет среди них только «обычной мамы». Потому что обычная мама – это все мы: иногда пофигистки, иногда – вожатые, а время от времени – куда деваться, и загнанные лошади. И это нормально, считает Надя Папудогло, главный редактор портала «Мел» и создатель блога kokomyboy.
Имя Марины Аромштам на обложке — залог правильного воспитания взрослых. Каждая ее книга — это ниточка, соединяющая мир ребенка и мир взрослого. Как говорить, как учить, как объяснить, как исправить и еще целый миллион «как»…Здесь нет готовых рецептов, здесь есть просто жизнь одного человека, для которого педагогика — это не пустой звук и не сухие учебники.Ее дети — самые обычные, они живут в соседних квартирах, соседних домах. Кто-то из неполной семьи, у кого-то, наоборот, все хорошо (но даже за это бывает стыдно), кто-то хвастается без меры, кто-то перебивает и лезет вперед, кто-то ворует кошелек у учителя и божится, что этого не делал, а кто-то пытается его уличить.
В 1983 году весь Советский Союз смеялся над молодым итальянским учителем, которому достался класс настоящих дьяволят — в великолепном «Крокодиле» был напечатан рассказ Джованни Моска под названием «Сорок чертей и одна зеленая муха». В 1984 г. в «Ералаше» в эту самую муху стрелял молодой Геннадий Хазанов, а Евгений Моргунов, директор, распихивая по карманам револьверы, напутствовал молодого преподавателя словами: «В конце концов все мы смертны». И вот почти через 20 лет в России наконец выходит книга, из которой эта история выдернута.