КузинаЖурналистика - [4]
Репортаж – подробный рассказ о событии, который ведется непосредственно с места этого события. Очевидно, что наиболее удобный для репортажа вид СМИ – телевидение.
Интервью – диалог журналиста с собеседником.
Очерк – рассказ о человеке (или о каком-то коллективе, реже – предприятии и т. п.)
Естественно, каждый жанр имеет свои особенности, свои черты применительно к разным видам СМИ, к общим задачам, которые ставит перед собой журналист или редакция и т. п.
Сейчас для нас это не так важно. Важнее, что есть некие «границы» жанров, которых журналист должен придерживаться.
Давай без особого погружения в тонкости просто «интуитивно» почувствуем жанровые границы. Представь, что ты ведешь репортаж из кухни о приготовлении пирога. В данном случае у нас вовсе не кулинарное шоу, а значимое для всей аудитории (семьи) событие – мало ли что, вдруг тесто не получится или начинка не пропечется, и вот уже ужин сорван.
Если воображать, что мы перед ТВ-камерой, вроде бы всё просто. Но нет – мы ведь говорим о письме. Так что будем именно писать наш репортаж!
Мы находимся на кухне, где через несколько секунд начнется приготовление ужина. Бабушка подготавливает рабочее место: начисто вымытый стол посыпан мукой. Действо начинается, и мы внимательно следим за разворачивающимися событиями…
Как видишь, мы «зажаты» настоящим временем, которое подчеркивает наше нахождение внутри процесса, о котором идет речь. Вспомни спортивные репортажи: мяч у голкипера, он сильно бьет на середину поля, судья свистком останавливает матч… Только в настоящем времени! Внутри происходящего! Это чрезвычайно важно. На самом деле можно, конечно, «грамматически» воспользоваться и прошедшим временем. Но только в его «длящемся» варианте – в начале репортажа журналист вместе с читателями ничего не знает о дальнейших событиях.
Напиши репортаж о школьном субботнике, о концерте самодеятельности, об общешкольном собрании. Как будешь действовать? Во-первых, надо быть на событии от начала до конца, во-вторых, записывать все важные моменты события, в-третьих, четко знать участников. Ты не можешь написать: «…на сцену выходит девочка с рыжей челкой и скрипкой». Ты должен знать имя, фамилию, класс. А значит, репортаж требует серьезной подготовки – и программу надо изучить заранее, и участников знать, что называется, «в лицо». Иначе никакого репортажа и не получится.
Интервью. Также требует немалой подготовки – надо разобраться в деятельности собеседника, поставить четкие задачи – что именно мы хотим узнать? Какие подробности выяснить? Вопросы для интервью готовятся заранее, и собеседник должен знать, о чем его будут спрашивать. Нет даже смысла сейчас разбираться с тонкостями интервьюирования – тут целые книги можно найти на эту тему. Но примерное представление составить следует.
Место журналиста в интервью скромное, «служебное». Главное место занимает собеседник. Он может располагать информацией, недоступной никому другому (тогда он выступает «компетентным источником»), а может иметь точку зрения на события, небезынтересную аудитории (фактически тогда он выступает экспертом в каком-то вопросе). Интервью берется и для выяснения обстоятельств какого-либо происшествия, события.
Чтобы хоть как-то приблизиться к пониманию интервью, обратимся к такому упражнению: возьми интервью у себя самого. Используем все тот же прием «чужих глаз». Выбирай любое событие своей жизни (ну – хоть бы и мамин поход на родительское собрание) и выясняй обстоятельства, получай информацию.
Интересный пример. В 1824 году А. С. Пушкин записывает «Воображаемый разговор с Александром I». Вот уж действительно «глубокое интервью» с самим собой, да еще и от лица царя: «Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: «Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи». Александр Пушкин поклонился бы мне с некоторым скромным замешательством, а я бы продолжал: «Я читал вашу оду «Свобода». Она вся писана немного сбивчиво, слегка обдумано, но тут есть три строфы очень хорошие. Поступив очень неблагоразумно, вы, однако ж, не старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы. Вы можете иметь мнения неосновательные, но вижу, что вы уважили правду и личную честь даже в царе». – «Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде? Лучше бы вы прочли хоть 3 и 6 песнь «Руслана и Людмилы», ежели не всю поэму, или I часть «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан». «Онегин» печатается: буду иметь честь отправить 2 экз. в библиотеку вашего величества к Ив. Андр. Крылову, и если ваше величество найдете время…» – «Помилуйте, Александр Сергеевич. Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай. Скажите, как это вы могли ужиться с Инзовым, а не ужились с графом Воронцовым?» – «Ваше величество, генерал Инзов добрый и почтенный старик, он русский в душе; он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам. Он уже не волочится, ему не 18 лет от роду; страсти, если и были в нем, то уж давно погасли. Он доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их, и никогда не подвергнется заслуженной колкости, потому что он со всеми вежлив, не опрометчив, не верит вражеским пасквилям. Ваше величество, вспомните, что всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову. От дурных стихов не отказываюсь, надеясь на добрую славу своего имени, а от хороших, признаюсь, и силы нет отказываться. Слабость непозволительная». – «Но вы же и афей [атеист]? вот что уж никуда не годится». – «Ваше величество, как можно судить человека по письму, писанному товарищу, можно ли школьническую шутку взвешивать как преступление, а две пустые фразы судить как бы всенародную проповедь? Я всегда почитал и почитаю вас как лучшего из европейских нынешних властителей (увидим, однако, что будет из Карла X), но ваш последний поступок со мною – и смело в том ссылаюсь на собственное ваше сердце – противоречит вашим правилам и просвещенному образу мыслей…» – «Признайтесь, вы всегда надеялись на мое великодушие?» – «Это не было бы оскорбительно вашему величеству: вы видите, что я бы ошибся в моих расчетах…»
