Кувшин золота - [46]

Тощая Женщина испекла три ковриги. По одной она дала своим детям, а одну оставила себе, после чего они все отправились в путешествие к Ангусу О'гу.

Вышли в путь они изрядно пополудни. Свежесть и веселье утра уже прошло, и тиранствующее солнце разливало по миру свое почти невыносимое величие. Тени для путников было немного, и через некоторое время им стало жарко, они устали и захотели пить — то есть, дети захотели, Тощая Женщина же по причине своей худобы была защищена от всех проявлений стихии, за исключением голода, от которого ни одно существо не свободно.

Она шагала посередине дороги вулканом тишины, думая одновременно двадцать разных мыслей, так что сильнейшее желание высказаться заставляло ее хранить жуткое молчание; но под этой коркой молчания собиралась речь, которая должна была в конце концов вырваться или окаменеть. Из этого бурления мыслей поднимался первый глубинный рокот, предвестник грохота, и через мгновение раздался бы гром ее злословия, но тут Бригид Бег заплакала: действительно, бедная девочка устала и зажарилась до полусмерти, да и Шеймаса от такого же плача удерживали лишь две минуты мальчишеской гордости. Это отвлекло Тощую Женщину от ее пламенных мыслей и, утешая детей, она забыла свои собственные тяготы.

Необходимо было поскорее найти воду: не задача, потому что Тощая Женщина, будучи Естественной, как и другие существа, умела чувствовать близость воды и сразу повела детей немного в другую сторону. Через несколько минут они нашли придорожный колодец, и там дети вволю напились и утешились. Над колодцем вовсю росло широкое многолиственное дерево, и в тени его они присели и поели от своих ковриг.

Пока они отдыхали, Тощая Женщина дала детям советы по многим важным вопросам.

Она разговаривала не с обоими сразу, но сперва говорила Шеймасу об одном, а потом Бригид о другом; потому что, как она сказала, то, что должен знать мальчик, вовсе не обязательно знать девочке. Очень важно, чтобы мужчина знал, как объезжать женщин, потому что это, наряду с добыванием пищи — основа мужской мудрости, и в этой науке Тощая Женщина наставляла Шеймаса. Однако столь же важно, чтобы женщина умела ставить мужчину на место, и этой проблеме Бригид уделила все свое внимание.

Тощая Женщина учила, что мужчина должен ненавидеть всех женщин, прежде чем сможет женщину полюбить, но он волен, а точнее, даже попросту обязан любить всех мужчин, потому что они одного с ним рода. Женщина также должна любить всех других женщин и ненавидеть всех мужчин, кроме одного, а этого одного она должна стараться превратить в женщину, потому что женщина по велению своего естества должна быть либо рабом, либо тираном, а ей лучше быть тираном, нежели рабом.

Тощая Женщина объяснила, что между мужчиной и женщиной идет беспрерывная война, и что цель каждого пола — подчинить себе противоположный; но женщина одержима демоном, зовущимся Жалостью, которая страшно мешает ей в битве и вечно отдает победу мужчине, с ее помощью всегда спасающемуся на самой грани поражения. Тощая Женщина сказала Шеймасу, что день его погибели займется, когда он полюбит женщину, потому что свою судьбу он принесет в жертву ее капризу, и умоляла его во имя любви к ней беречься этого изменчивого пола. Бригид же она открыла, что страшный день для женщины настает, когда она узнает, что мужчина любит ее, ибо мужчина в любви подчиняется только женщине, частично, самолично и временно, женщина же, которую любят, намного полнее отдается самому богу любви, она становится рабыней и не только лишается своей личной свободы, но из-за этого сложного безумия страдают даже ее мыслительные способности. Судьба работает на мужчину, и потому, утверждала Тощая Женщина, женщина должна быть победоносной, ибо тот, кто осмеливается воевать против богов, заранее уверен в победе: закон жизни таков, что только слабый победит. Предел силы — окаменение и неподвижность, слабости же предела нет, и хитрость или гибкость — ее советники.

По этим причинам, как и затем, чтобы жизнь не прекратилась, женщина должна стараться превратить своего мужа в женщину; тогда она станет тираном, а он будет рабом, и жизнь возобновится до следующего срока.

Тощая Женщина продолжала свой урок, пока он не стал, наконец, таким запутанным, что мысли ее завязались узлом, и она решила продолжить путешествие и развязать узел, когда станет прохладнее.

Они убрали ковриги обратно в свертки и тут заметили дородную, миловидную женщину, шедшую к колодцу. Эта женщина, подойдя ближе, поздоровалась с Тощей Женщиной, и Тощая Женщина поздоровалась с нею тоже, после чего незнакомка присела.

— Жарко, не правда ли? — сказала она. — Я так думаю, что иначе, чем за спасением чьей-нибудь жизни, и не стоит путешествовать в такой день, да когда солнце этак жарит. Издалека ли вы идете, госпожа, или просто ходите по дорогам и вам уже давно все равно?

— Издалека, — ответила Тощая Женщина.

— Издалека ли, нет ли, — сказала незнакомка, — я бы и вершка не прошла по своей воле в это время года. Какие у вас симпатичные детишки, госпожа.

— Симпатичные, — ответила Тощая Женщина.