Куры не летают - [119]
Весна была действительно поздней: и здесь, в Америке, и там – в Европе.
Каждый раз, когда я перелетал Атлантический океан, мне всегда хотелось почувствовать в легких щекотание европейского воздуха вместе с сигаретным дымом аэропортов или смешанным запахом, который удерживают выгоревшие под солнцем полосы трав, или же, если пройдет дождь, размокшие глина с черноземом.
И если в Европе непрерывно шли дожди, то в Украине майское тепло уже нагревало землю.
За неделю до своего отлета я забрел в мастерскую Антона Кандинского на 23-й улице возле Flatiron Building. Гостей, как всегда, набилось немало: шведский фотограф с норвежской приятельницей, которая живет в Испании, американский актер со своей агенткой и, очевидно, любовницей. Еще несколько нью-йоркцев, которым европейская погода была по барабану. Со шведом говорили о поэзии. Так случилось, что этот фотограф вспомнил Тумаса Транстрёмера, который оказался его соседом. Живут в одном доме в Стокгольме. В общем, что-то пили, о чем-то говорили – обычная вечеринка. Актер с агенткой, попрощавшись, поехали в ночной клуб. Зажглись огни Эмпайр-Стейт-Билдинг, их свет стал заливать приоткрытое окно мастерской, а с 23-й улицы доносились звуки вечернего Нью-Йорка, совсем не похожего на Европу, о которой каждый из нас, кто еще остался за столом, что-то говорил, словно хотел перекричать Нью-Йорк и докричаться до Парижа. Хотя Нью-Йорку Париж тоже по барабану.
В последний момент, когда рубашки и джинсы были упакованы, я бросил в сумку, предназначенную для ручного багажа, февральский номер «Нью-Йоркера», лондонское издание Рейнальдо Аренаса «Тот, кто поет в колодце» и переписку Ингеборг Бахман и Пауля Целана. Книга Рейнальдо – о детстве, о тяжелом воздухе детства, Бахман с Целаном – о любви и смерти любви. По сути, все об одном и том же. О воздухе, о любви и о ее смерти. Во время перелетов нужно как-то убивать время: сначала я летел в Киев, на три дня. Еще три дня решил посвятить Тернополю, а пять – приберег для Парижа. Ну не все же время рассматривать стюардесс или бродить по магазинам duty free?
Я летел в Украину после полугодичного перерыва.
Полгода – это примерно та доза, которой хватает, чтобы почувствовать потребность в новом путешествии. Именно полгода назад, насытившись Украиной, я так и не успел написать что-либо о Тернополе, Черновцах, Дрогобыче или Львове, между которыми мотался почти три недели. Наверное, потому, что среди моих планов было дописать другую книгу – «Вдоль океана на велосипеде» – сплошной нью-йоркский текст. С ним немного продвинулся, но не настолько, чтобы предлагать какому-нибудь издательству. Вот почему Украина, Галичина с Буковиной как-то отступили на задний план, а береговая линия, которая доходит с волнами к Си-Гейт, становилась моим главным текстом. Вообще, эта постоянная борьба Америки с Европой происходит по своим правилам, словно бой без победителей.
Тогда, полгода назад, в Украине сентябрьские поля ждали копания картошки. И они сопровождали меня вдоль дорог, просто неотступно за мной путешествовали. Не потому ли копание картошки на огородах или на участках вдоль железной дороги – заслоняло города, стихи Пауля Целана и прозу Бруно Шульца? Вообще, это переплетение жизни и метафизики, простого со сложным, мне нравилось, это напоминало прозу и стихи… Я понимал, глядя из окна поезда, что стихи Целана могут быть такими же простыми, как копание картошки вдоль железнодорожного полотна, или такими же прозрачными, как железнодорожник с флажком на переезде. Они могли быть такими же простыми, как черновицкие улицы. Как дом, где родился Целан, как ошибочно прикрепленная мемориальная доска (оказалось, что совсем не там и не в том месте). Как покосившийся рельеф Дрогобыча и метафизика прозы Шульца, которая непривычным образом высказывается запахом корицы, как вечные дожди Львова и голодное сердце Тернополя, точнее, мое голодное сердце, вмурованное в плотный тернопольский воздух, в кирпич его домов.
Все эти приближения и неточности составляют, по сути, все мое время в Украине.
Год назад, в Тернополе, когда я читал в «БункереМуз», то даже не догадывался, что мой вечер заполнит воздух тридцатилетней давности. Придет – в платье и туфлях на высоких каблуках, что было почти вызовом джинсам и футболкам навыпуск.
Я смотрел на этот воздух, я касался глазами этих тонких черт, этого лица, преисполненного своего внутреннего совершенства. Не хотел его спугнуть или испачкать пылью своих нынешних стихов. Я подбирал, что читать и как читать. Вечер продолжался больше часа, и все это время воздух на высоких каблуках, эти предельно откровенные глаза следили за мной (я это чувствовал как физическое перевоплощение, как прикосновения глазами к глазам).
Потом меня окружили молодые студентки, после – несколько фотографов повели нас с женой в облезлую, но чудом сохранившуюся арку, чтобы выбрать наилучший ракурс для фотографий.
Высокие каблуки и платье вместе с воздухом тридцатилетней давности оставили нас, веселых и довольных.
Я думал, что навсегда.
Понимал, что этот почти безмолвный приход все же что-то значил.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эссеистская — лирическая, но с элементами, впрочем, достаточно органичными для стилистики автора, физиологического очерка, и с постоянным присутствием в тексте повествователя — проза, в которой сегодняшняя Польша увидена, услышана глазами, слухом (чутким, но и вполне бестрепетным) современного украинского поэта, а также — его ночными одинокими прогулками по Кракову, беседами с легендарными для поколения автора персонажами той еще (Вайдовской, в частности) — «Город начинается вокзалом, такси, комнатой, в которую сносишь свои чемоданы, заносишь с улицы зимний воздух, снег на козырьке фуражке, усталость от путешествия, запах железной дороги, вагонов, сигаретного дыма и обрывки польской фразы „poproszę bilecik“.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.