Курт и рыба - [6]

Но на этот раз дует ветер и плаванье удовольствия не доставляет. Вся семья набилась в кабину, они играют в карты и травят сказки. Льет дождь, и Курт все время держит дворники включенными, чтобы иметь обзор и не врезаться в Африку. Так проходит несколько дней, и Курт начинает беспокоиться. Куда ни глянь, кругом вода, и ничуть не теплеет, а только холодает. И холодает, и холодает, так что приходится Анне-Лизе лезть в чемодан за теплыми вещами. И вот все уже сидят в пуховиках, шапках и варежках, замотанные шарфами.

А я думала, в Африке жара, говорит Лена.

Это не Африка, отвечает Курт. Что, не знаю, но не Африка точно.

Проснувшись как-то утром, они обнаруживают, что весь лимонад младшего Курта застыл в бутылках, а вокруг плавают айсберги.

Опаньки, говорит Анна-Лиза. Неслабо промахнулись. Это же Антарктида.

Скоро море кончается, теперь со всех сторон лед. Они выбираются на льдину и устраивают перекус. Счастье еще, что у них есть плитка, у которой можно обогреться. Бад нарезает круги по льдине. Он рад, что снова увидел снег и лед. Это почти как дома, в Норвегии. Бад притаскивает пингвина и хочет взять его с собой, но ему не разрешают.

Нет, Бад, строго говорит Анна-Лиза, сейчас же верни пингвина туда, откуда взял. И она просит Бада самого подумать, что будет, если все начнут походя хватать первого приглянувшегося им пингвина. Так и пингвином быть не захочешь. Бад кивает — он все понял, и относит пингвина на место. Потом они забираются в кабину, включают печку и в путь, через Антарктиду. Днем она бескрайняя и белая, а ночью черная и бескрайняя. Но холодно и днем, и ночью. Хотя дух и захватывает. Они совершенно одни. Не считая нескольких крупных и стольких же мелких птиц да пары-тройки тюленей. Ни одного человека. И если все минуту помолчат, а Курт заглушит мотор, станет абсолютная тишина. Такая тишина встречается только в Антарктиде. Ну, может, на Северном полюсе еще.

Анна-Лиза говорит, что в холод важно питаться калорийно. Нам надо покрыться жирком, чтобы холод не пробирался внутрь, объясняет она. Поэтому они обедают рыбой дважды в день, а иногда еще разок сверх того, если выпадает случай. Лена округлилась уже почти до толстушки и обзавелась даже небольшим вторым подбородком. Но полнота идет ей никак не меньше худобы, если не больше, к тому же теперь она неизменно весела и всем довольна. Только Тоже Курт не толстеет и куксится из-за того, что вся его газировка замерзла. Когда ему хочется сладкой водички, приходится разбивать бутылку и сосать сладкий лед. Это его злит. Какой смысл в газировке, если она не льется и не шипит, бурчит Тоже Курт. И мечтает об Африке.

Курт-старший жмет на газ, но пейзаж почти не меняется. Кажется, что они никуда не едут, а стоят на месте. Анна-Лиза прикидывает, сколько домов она могла бы тут понастроить. Многие тысячи, наверно. Вот только жить в них здесь некому. Это как-то обидно, досадует Анна-Лиза.

Антарктида, она как, большая? интересуется Лена.

По-моему, даже слишком большая, отвечает Курт. И он прав. Антарктида — большой континент.

Гадость она, эта ваша Антарктида, бубнит младший Курт.

Однажды, сразу после обеда, они замечают вдали одинокий силуэт. Это мужчина. Он идет на лыжах и волочит за собой большие санки. Курт быстро догоняет его, на траке-то, и они выходят поздороваться. Мужчина совершенно ошарашен их появлением. Он норвежец, зовут его Эрлинг. Он говорит, как приятно встретить здесь людей, тем более норвежцев, а то уже много недель он идет все один да один. Того гляди, разговаривать разучится.

Классные у тебя лыжи, говорит Бад.

Спасибо, отвечает Эрлинг.

И часы мировецкие, добавляет Тоже Курт.

Да, часы что надо, говорит Эрлинг.

А куда ты идешь? спрашивает Анна-Лиза.

Эрлинг идет на Южный полюс, оказывается.

А там хорошо? спрашивает Лена.

Эрлинг не знает, потому что не бывал там еще, но очень надеется, что там отлично.

А на этом Южном полюсе что-то интересное происходит? спрашивает Курт.

Да нет, вряд ли, отвечает Эрлинг.

А зачем же ты туда идешь? говорит Анна-Лиза.

Этого Эрлинг и сам точно не знает и только плечами в ответ пожимает.

Надо же иметь дело в жизни, говорит он. И если уж человек встал на лыжи и пошел, то хорошо иметь конечную цель. Тогда твердо знаешь: до этого места дошел — свободен, экспедиция закончена, что всегда приятно. А без цели так и будешь идти, идти и никогда не остановишься.

Тут ты скорей всего прав, говорит Анна-Лиза.

А что ты будешь делать на Южном полюсе, когда до него дойдешь? спрашивает Лена.

Приму душ, сяду на самолет — и домой, отвечает Эрлинг.

У них там на Южном полюсе и душ есть? оживляется Бад.

Эрлинг говорит, что всей душой только на это и надеется.

Потом они дарят Эрлингу кусок рыбы и фотографируются на память. Пожелав ему столь же удачного продолжения экспедиции, они уезжают дальше, а Эрлинг стоит и машет им вслед.

Бывают же такие чудаки, говорит Курт.

И все согласно кивают.

И только Шипучка Курт ругает себя, что не спросил у Эрлинга, нет ли у него бутылочки незамерзшей газировки.

Меж тем Антарктида опостылела им хуже горькой редьки. Все на взводе и цапаются по любому пустяку.