Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы - [24]

– Есть, мой генерал, – козырнул мне Макс. Юлька насупилась. Макс тут же уследил Юлькино затухание и предложил: – Давайте на склон выйдем. Я вам все в живых картинках покажу.

– Ей показывай, – гордо вздернула лыжи племяшка. – Я и так все знаю.

– Ладно, – тут же согласился экскурсовод. – А ты просто рядом постоишь, как главное украшение фан-парка.

Юлька от комплимента сложила губки бантиком, потупила глазки, то есть изобразила из себя куршевельскую смиренницу, и, целомудренно покачивая бедрами, пошла за Максом.

За снежным гребешком открылась круглая большая долина. И тут я поняла, что слово «нереально», которое чаще всего использовал Макс и которое я записала ему в минус, как несомненный языковой паразит, сейчас просто идеально вместило в себя все мои ощущения.

– Вау. – выдохнула Юлька. И было от чего.

Голубая глубокая чаша до самых засахаренных краев была наполнена солнечным светом. В ней, как в огромной хрустальной воронке для мартини, бурлил разноцветный коктейль из летающих, парящих, снующих, прыгающих сноубордистов, взметающих бриллиантовые россыпи снежной пыли. На одном из склонов, за серым поребриком, вскипала леденцовой радугой курток и шапок текучая и колышущаяся толпа зрителей. Наверняка в этой гуще масса интересных светских персонажей, подумала я и стала вглядываться пристальней, надеясь узреть знакомые лица эстрадных звезд или известных депутатов.

– Вон туда смотрите, – отвлек меня от профессиональной деятельности Макс. – Видите парня в желтом костюме? Ух ты, какой rewind!

Желтый, как перезрелый лимон, райдер, который только что несся по склону, будто его спустили хорошим пинком, вдруг взлетел на невидимом мне трамплине, бешено крутанулся влево и в тот же миг застыл на долю секунды стоп-кадром. Я не успела еще восхититься этому мгновенному стопору, как ловкий лимончик крутанулся вправо, снова остановился и помчался дальше, сопровождаемый визгом и улюлюканьем. Мне показалось, что он мчался почти так же быстро, как я вчера. Ну, может, чуть медленней. Все-таки борд – это не лыжи.

Чуть правее той площадки, где только что крутился лимон, серебряной молнией вылетел другой бордер. Этот делал вообще что-то непонятное: сначала скаканула вверх его передняя, чуть согнутая нога, сразу же ее догнала задняя, доска почти выровнялась, подскочив над снегом, и тут же спортсмен толкнулся ее хвостом и взлетел еще выше.

– Ollie! – восторженно указал на серебристого Макс. – Видела, как он в халф-пайпе вылетел? Полный fun!

– Знакомый, что ли? Иностранец?

– Кто? – не понял Макс.

– Ну, этот, Олле?

– Нет, это трюк так называется. Он в сноуборде – один из основных. Его Алан Гелфанд придумал. Кстати, его потом так и звали – Ollie.

– Смотри! Grab! – заверещала Юлька, тыча пальцем в другого райдера, вылетевшего на трассу и исхитрившегося подхватить свой борд рукой прямо в полете.

Дальше началось вообще что-то невообразимое. Гора скакала, кружилась, искрила, вопила, летала. Вакханалия невиданных трюков и головокружительных скоростей увлекла меня настолько, что я не сразу расслышала Макса, который, видно, не в первый уже раз звал нас попробовать покататься на доске.

– А Пухляк-то где? – вспомнила я, не в силах оторваться от снежного захватывающего цирка.

Юлька закатилась вдохновенным смехом. А Макс вообще грубо расхохотался:

– Даш, ты же журналистка! Неужели слово не чувствуешь? Пухляк – это свежевыпавший снег. Вон, слева, смотри, там, где не укатано.

Пришлось повернуть голову. Громадный пушистый сугроб шевелился и вздыхал, словно снизу его кто-то сильно подталкивал. Секунда – и на поверхность вылезла синяя шапочка, потом показались руки, шлепающие по разворошенной макушке сугроба, как по воде.

– Вот как раз и ramer. Видишь, разогнался мальчонка, а опыта нет, вот и ушел в пухляк с головой. Теперь разгребается, ремерит то есть.

– А чего так – по-собачьи?

– А как еще из-под сугроба выбраться? Жить-то хочется! – И Макс снова счастливо рассмеялся.

– В горных лыжах то же самое, – с видом знатока оповестила Юлька.

– Горные лыжи – прошлый век, – уверенно высказался Макс. – Борды – вот это fun! Пора вам на доски переходить!

– Не пыли, – скромно посоветовала я. – Сами разберемся, что круче.

В этот момент сзади послышался какой-то дикий свист, приправленный странным громким шуршанием, родной русский окрик «Посторонись!», от которого я инстинктивно сиганула в сторону, и мимо нас, прямо по перилам лестницы, на которой стояли разнаряженные зеваки, пронесся, ухая и взвизгивая, какой-то парень в голубом костюме. Только когда он стрелой вынесся на снег, я увидела, что ноги его прочно вмурованы в желто-черный борд.

– Джибинг! – горделиво приосанился Макс. – Один из видов сноуборда. Можно хоть по перилам, хоть по ступенькам, хоть по деревьям, да хоть вон по тому канату. – Он показал вверх на темную нитку трассы, по которой весело ползали пучеглазые вагончики подъемников.

– А я еще видела, как с горы на надувных матрасах съезжают, – похвасталась Юлька.

– Тюбинг, – согласился Макс. – И такое есть. Но я больше на автомобильной камере люблю.

– Покажешь?

– Вряд ли, тут я их что-то не видел. Ни у кого, видно, ума не хватило в Куршевель с собой покрышку притаранить. Ну, готовы к подвигам?