Курсантки - [35]

— Куда мы плывём?

— На маленький райский остров, — обрадовался концу молчанки Сашин шеф. — Не волнуйся, всё будет в полном порядке.

Я поглотила не жёванным кусочек рыбы. Вот осёл! Если в его намерение входило меня успокоить, то он добился совершенно обратного эффекта. Я почувствовала беспокойство. Нет, я не боялась, просто вода отбирала у меня возможность борьбы и манёвра. Я спросила первое, что пришло на ум:

— Зачем?

— Ир, ты только не кипишись… Там дикая природа…, водопад, хижина на двоих, райский уголок, — голос его слегка охрип. Было здорово заметно, что он волновался.

После того, как моё лёгкое обалдение закончилось, я вспомнила, что у меня есть голос и завопила:

— С ума сошёл. А ну поворачивай назад…

Нет, ну с какой стати он был уверен, что я последую за ним? Что за самонадеянный нарцисс!

Парень перекосился. На лице застыло: "С чего ты снова начинаешь меня заводить?" Глеб не собирался сдаваться и даже сделал попытку поймать её руку. Надо же! А я-то думала, что после всех моих выбрыков должна была, как минимум его раздражать. Чего интересно он так завёлся? Или всё-таки я смогла его заинтриговать и ему не хочется расставаться?

— Подожди… Слово даю, не понравится, вернёмся. Надо поговорить, а сделать это с тобой, считающей себя всегда правой, можно только на острове, окружённом водой. — Он провёл рукой по лицу и пожаловался:- Чёрт, что-то слипаются глаза. У меня какое-то странное ощущение… Ты ничего не подсыпала в вино?

— Вот это мило! — насмешливо начала было я, но быстро сползла на удивление:- Я, с чего и когда? А ты?

— Нет… Странно… Что-то мне плохо, очень плохо.

В это раз Глеб поверил, что я говорю правду. Я, глядя на него, сама почувствовала нелады. Но не может же он притворяться, не зачем.

— Действительно странно… Послушай Глеб, а это твои люди или…

— Нанял. Это мой личный катер, пользуюсь редко. Смысла нет иметь постоянный состав. Дьявольщина мне абсолютно не хорошо. Всё плывёт. Закладывает уши. Дышать… нечем!

Я вскочила и забегала по каюте. Глеб не притворялся. Чёрт, кажется, мы влипли оба! Вот так-так! В голове всё прыгало, но хоть и с трудом, а вырисовывалась картина.

— Сколько их тут?

— Двое. — Он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться. — Ты считаешь кто-то поменял наш расклад? — он вздохнул и выдавил что-то подобия улыбки. Послушай, детка, не будь смешной…

Не обращая внимания на его лепет, я подошла к столу. Взяв бутылку, отлила половину на ковёр. Высохнет. Пусть думают, что пили много.

— Ложись на диван, — прошипела я ему в ухо.

— Зачем?

— Пусть считает, что ты спишь. А я на руках на столе.

— Я боюсь, меня действительно сморит.

Я, шипя в его вялое ухо, принялась возмущаться:

— Борись, ты должен вынырнуть из этого опасного омута. Ты мужик или мокрая курица? Думай о морозе, холодном ветре, представь себя в воде… Ну, старайся давай. Надо изобразить спящих.

— Ты думаешь…

Шепчась мы вмиг забыли наши разногласия.

— Сейчас проверим, плохие это мальчики или так себе.

Слух еле уловил, как шустрый малый сбежал вниз. Мы упали каждый на своё место. Удовлетворённо хрюкнув, мужик подошёл к столу, покрутив бутылку, выкинул её, открыв иллюминатор, в море. Двинулся к дивану на котором лежал Глеб, я нарочно скинула, как бы во сне тарелку. Он напрягся, остановился не дойдя до цели и повернул ко мне. Приподняв за волосы мою голову довольный засмеялся и… Я вырубила его ударом в живот. Он даже и пикнуть не успел. Хлопнулся мешком. Стукнув для уверенности мужика по шее, прошлась пальцами по телу. Из-за пояса брюк выудила револьвер. Заткнула рот хорошим кляпом. Распахав ножом льняные полотенца, связала объект по ногам и рукам. Пнула ещё пару раз в пах, чтоб не дёргался. Он моментом свернулся крючком, на губах его выступила пена. Чтоб уж наверняка, двинула ещё раз для профилактики. Глаза его закатились сверкнув белками и голова бессильно поникла.

Так-то лучше! Таким он мне больше нравится. Убедившись, что тип безопасен, подошла растормошила всё-таки уснувшего Глеба.

— Вставай, соберись, сейчас выйдем наверх, будет легче.

Парень сидел отдуваясь, обмахивая себя полотенцем. Я расстегнула ему рубашку и помассировала виски. Он застыл изваянием разглядев оружие в моей руке. Пришлось отвести руку за спину чтоб не шокировать со сна.

— Как дела?

— Ты знаешь, цыпка, хреново. Какого чёрта им от нас надо?

— Сейчас спросим.

Передав пришедшему в себя Глебу ствол, я встряхнула тщедушного малого и ткнула его на стул. Тип, оказавшийся на голову меня выше, и медленно приходящий в себя, хрипел. Его мутные глаза пытались разглядеть меня. Надавив на его грудь коленом и вынув из его рта кляп, проверяя способность отвечать, рявкнула:

— Говори, урод. Причём чётко и по существу.

Я говорила по-английски. Потом тоже самое повторила по-французски. Он, держась за пах, попробовал изобразить улыбку и осмелев поднять крик. Я, не раздумывая, саданула кулаком ему в лицо. Неприятный хруст резанул уши. Кажется, сломала нос. Поделом. Правда, кулаку тоже досталось. Больше он попыток к сопротивлению не принимает. Вот и славно. По мне так лучше пугать, нежели бить. Наклоняюсь над ним. Мужик вздрагивает и открывает глаза. Смотрит из-за заплывших век.