Курс - море мрака - [34]
По мере совершенствования мореходных навыков, с ростом научного багажа границы ойкумены раздвигались, и греки устремлялись к новым землям, вручая их покровительству старых богов. В VIII в. до н. э. началась колонизация Италии и Сицилии, в VII — Ихнуссы (так тогда называли Сардинию). В середине VII в. до н. э. греки из Ионии (Хиос, Фокея, Клазомены), Дориды (Родос, Книд, Галикарнасе, Фаселида) и Эолии (Митилена) сообща основывают в дельте Нила колонию Навкратис, а спартанцы — город Каноп.
Наибольшее число колонистов было родом из Фокеи и Милета. Во время Пунических войн именно фокейские греки из Южной Италии помогли римлянам создать флот, благодаря чему и был в конечном счете решен вопрос, какому городу носить имя Вечного — Карфагену или Риму. Греческие колонии к этому времени густо усеяли побережье всего Средиземного моря от Фригии до Иберии и чуть ли не всех его островов. Это дало Платону основание сказать о своих соотечественниках, что они окружили Средиземноморье, словно лягушки болото; а три века спустя Цицерон сравнивал весь варварский мир с претекстой (тога с широкой пурпурной полосой по краям), к которой вместо пурпура притканы греческие поселения; Афины называли "сторожевой башней всего света, с высоты которой весть о любых деяниях быстро домчится до самых отдаленных народов земли" (27в, VIII; эта фраза дает представление о размерах греческой ойкумены). Вот тогда-то Средиземное море и стало "нашим" в полном смысле слова.
Совсем иное было во времена Гомера. Греки уже знали Сицилию, расположенную на краю ойкумены. Знали Италию от Мессинского пролива до Паданских Альп. Знали устье Роны и бассейны рек По и Дуная (здесь прошли аргонавты). Знали, но еще не освоили. Это были по-прежнему края чудищ и волшебниц, где свободно чувствовали себя только боги и их отпрыски, а для смертных всегда были гостеприимно распахнуты врата Аида. Лишь таким героям, как Геракл, Одиссей, Ясон, дозволено безнаказанно побывать здесь и вернуться невредимыми. Аргонавт Орфей спускается в Аид, чтобы вывести оттуда Эвридику. Геракл, исполняя очередную прихоть царя Эврисфея, доставляет к нему адского пса Кербера. Одиссей посещает Аид, чтобы выслушать пророчества фиванского слепца Тиресия. Дионис уводит из царства теней свою мать Тиону. А в середине VIII в. до н. э. в подземное царство уже пускали по пропуску: без волшебной золотой ветви, которую с помощью Венеры-мамы сумел раздобыть Эней, он бы оттуда не вышел. Эней не только вышел, но и поселился вблизи Аида. Он уже не бежит от мифических лестригонов или киклопов, а побивает вполне земных и реальных (хотя еще и страшных) рутулов и латинов и отвоевывает у них землю, чтобы стать родоначальником римлян.
Позже посещение царства мертвых и возвращение оттуда стали считать непременным деянием, отличительным знаком смертных людей, которым суждено обрести бессмертие, быть причисленным к лику богов. Таковы грек Пифагор, скифы Анахарсис и Салмоксис, египтянин Рамсес Великий, иудей Иисус. Данте добавил к ним римлянина Вергилия — "благочестивого язычника", якобы возвестившего в своей IV эклоге пришествие Христа.
Следует оговориться, что утверждение о том, будто греки знали все местности, фигурирующие в эпосе, требует серьезной проверки и подтверждения, так как поэмы могут в той или иной степени отражать уровень знаний эпохи своих составителей и правщиков — Аполлония (III в. до н. э.), Аристотеля (IV в. до н. э.), Зенодота (III в. до н. э.) и других. Но нельзя сбрасывать со счетов и того, что, хотя эпос об аргонавтах дошел до нас в сильно эллинизированном виде, его основа восходит к более ранним поколениям поэтов. С еще большей уверенностью можно сказать это о Гомеровых поэмах, которые не могли быть искажены до неузнаваемости уже в силу того, что их тексты считались собственностью государства.
Внимательный взгляд на поэмы и сопоставление их с официальным циклом греческих мифов обнаруживают удивительные вещи. Можно, к примеру, убедиться в том, что большинство персонажей эпоса при ближайшем рассмотрении оказываются родственниками (см. генеалогическую таблицу). Отец Одиссея Лаэрт не кто иной, как двоюродный брат Ясона. Эол, принявший живейшее участие в судьбе Одиссея, — его предок, а Пандора — супруга Эпиметея и мать Пирры, родоначальницы всех эллинов, эпонимом которых стал ее сын. Может быть, в приведенном фрагменте родословной богов и героев ключ к пониманию всех греческих сказаний. Ратоборческие подвиги Одиссея предстают совсем в ином свете, если известно, что, будучи в родстве с Дором, Ахеем и Ионом — эпонимами дорийцев, ахейцев и ионян, он не просто искал приключений под стенами Трои, а отстаивал свои кровные интересы.
Общность некоторых персонажей и топонимов обоих эпосов можно проследить и за пределами эпических сказаний. Посещение обеими экспедициями реки Эридан привязывает поэмы к циклу мифов о богах (Гелиос, Фаэтон); в родстве с Гелиосом состояли Кирка, Ээт, Медея и некоторые другие, а отсюда тянется нить к мифам о Дедале, Тесее, критским легендам; тот факт, что матерью Ясона была Полимеда, упрочивает связь "Аргонавтики" с "Илиадой" и традиционными эллинскими мифами: как ни странно, именно женщина Полимеда научила Геракла некоторым приемам борьбы; участие в походе аргонавтов Геракла, лапифа Полифема, Орфея и других не менее знаменитых героев, а также их родственные связи привязывают "Аргонавтику" чуть ли не ко всей греческой мифологии (в частности, к "Теогонии" Гесиода), а участие Менетия (отца Патрокла), Диоскуров (братьев Елены Прекрасной) и Лаэрта (отца Одиссея) — к Троянскому циклу.
