Курлышка - [6]

Алтынай действовала точно по этому рецепту, и надо бы ей не мешать, но Даша испугалась, что трактористка не смотрит на дорогу, и машина может сползти в кювет.

— Тётя Алтынай… — тронула Даша её за плечо.

Алтынай тряхнула головой и стала смотреть прямо перед собой, а слёзы выкатились у неё из глаз и поползли по щекам. Даша, конечно, и виду не подала, что всё замечает.

— «Или я, или трактор…». Да как он может так говорить? Разве он не понимает, что не могу я трактор бросить! Замуж за него выходила — на всё был согласен, а теперь…

«Это не про Айдоса она, — поняла Даша. — Это про своего мужа Темира».

— А всё она, Маржан-апа… — это Алтынай уже про свою свекровь говорила. — «Не буду твоего ребёнка нянчить, уходи с трактора. Муж твой в конторе, на чистой работе, а ты бензином провоняла, как мужик, только ещё табак не куришь. Перед людьми нас позоришь: вам, говорят, денег мало, жадные, невестку на тракторе работать заставляете…»

Казалось, Алтынай совсем забыла, что Даша рядом, и разговаривала сама с собой.

Даша знала, что родители Айдоса и Алтынай живут на дальнем отгоне, там всего два домика для чабанов, а школы нет. Алтынай, когда училась, жила в интернате, а младшего брата взяла с собой в новую семью, чтобы он мог учиться в «Тополином».

— Мальчишка есть мальчишка… Пошалит порой, так что ж теперь, казнить его? За маленьким смотрит, дрова колет, воду носит… Всё мало, всё плохо. «Отправь его в райцентр, в интернат». Он ко мне привык, он скучать будет…

Доехали до поворота на подстанцию. Алтынай остановила трактор, открыла дверцу.

— До свидания, тётя Алтынай, большое спасибо! — Даша старалась перекричать гул мотора.

Алтынай вдруг снова захлопнула дверь, приблизила своё лицо к Дашиному:

— Никому, что я тебе говорила. Хорошо? И Айдосу тоже…

— Не скажу. Только вы его никуда не отправляйте. Ладно?

Алтынай улыбнулась:

— Ни за что с Айдосом не расстанусь.

Огромный оранжевый «Кировец» снова двинулся по дороге. А Даше вдруг вспомнилось, как она в первый раз увидела Айдоса. Занятия в первом классе уже шли несколько дней, но Даша ещё не привыкла к школе. Почти все ребята были из детского сада, а Даша — «домашняя». По утрам она плакала и не хотела собираться в школу: ей так хорошо было на подстанции с бабой Устей, Лапиком и Прошкой. Галя тогда внимания на неё не обращала, играла только с Сауле.

И вот тут появился в классе Айдос. Он дичился ещё больше, чем Даша. Айдос мог уже скакать на коне, пасти овец, различал, какие травы полезные, а какие ядовитые, но по-русски говорил плохо.

— Знаете что, ребята! — сказала Анна Матвеевна. — Мы должны как можно быстрее научить Айдоса русскому языку. Главной учительницей я назначаю Дашу. Садись, Даша, рядом с Айдосом.

На другое утро Даше показалось, что баба Устя слишком долго заплетает ей косички.

— Скорей, скорей, бабушка… Мне нужно Айдоса учить.

— Смотри ты какая учительница, сама от горшка два вершка! — смеялась баба Устя.

…— Скажи «тетрадь»! — требовала Даша.

И Айдос покорно повторял:

— Тетрадь.

— Скажи — «парта»…

Если по совести, не такая уж была Дашина заслуга, что Айдос быстро научился говорить по-русски, просто он был очень способный. Потом Айдос крепко подружился с Тарасом Бахтюком, а Даша стала играть на переменках с Галей и Сауле. Да, не думала Даша, что Айдосу так трудно живётся.

…Лапик встретил Дашу, обиженно скуля: «Чужак во дворе, а хозяева лаять не дают». Кот Прохор тёр лапой морду и нехорошо мяукал: он уже пытался пробраться в гараж и получил по носу.

Николка сразу потащил Дашу к гаражу:

— Ко-ко… Ва-ва…

— Это он рассказывает, что мы птичку лечили, — пояснила мама.

— Без меня?

— Так вывих же — скорей надо. Кое-как, вдвоём с папой, крыло вправили, забинтовали.

Даша заглянула в окошко. Журавлёнок стоял в полосе солнечного света, отставив назад правую ногу. Весь он был светло-серый, лишь длинная шея темнела да щека белела, а по затылку словно кто красной кисточкой мазнул. Журавлёнок изгибал шею, касаясь клювом забинтованного крыла — видно, сильно оно у него болело.

— Он ел что-нибудь? — спросила Даша маму.

— Да вон, видишь, чашка с мочёным хлебом стоит, и не притронулся даже. Болеет наш Курлышка…

— Как ты его назвала?

— Курлышка. А ты что, по-другому хотела?

Даша и сама не знала, как бы ей хотелось назвать журавлёнка. По-особенному как-то… Но, ничего не придумав, она сказала:

— Пускай будет Курлышка.

В тот день было письмо от бабы Усти.

— «Как там Рыжуха? — беспокоилась бабушка. — Вы ей болтушку покруче заваривайте, не то урежет надой раньше времени, ребятишкам без молочка плохо. А травки мои, те, что на чердаке, не выбрасывайте, пускай висят; кушать не просят, может, и вам когда пригодятся. Кашлять Николушка начнёт — подорожника напарьте. Да, забыла наказать. Капусту станете солить — берите соль не в пачках, а развесную. От соли в пачках капуста чернеет. Картошку не прозевайте — до заморозков выкопайте, да гнилую и резаную отберите. Ну, оставайтесь во здравии. Ваша баба Устя», — закончил папа читать письмо.

— Баба, где бабика? — затянул своё Николка, а мама вздохнула:

— Картошка, капуста… Успевай поворачивайся…

Нежданная гостья