Курляндский гандикап - [36]

Если с Карлом что-нибудь случиться, претендентов на трон образуется сразу несколько. И по поводу их личностей можно даже не гадать. Как только нарисовалась угроза жизни королю, часть его подданных сразу же начала строить планы на будущее после его смерти. Кто-то выступал в поддержку законного наследника Карла — принца Леопольда, но большая часть упирала на то, что тот слишком мал и предлагала саксонского претендента — Фридриха Августа. Были и такие, кто выступал за французского принца Конде, но их было меньшинство. Один французский ставленник[13] уже сбегал от польской короны, и поляки, похоже, не хотели, чтобы подобное повторилось.

Наследник у Карла был действительно еще мелкий. Не повезло мужику — первое время рождались только девочки. И только шестой ребенок оказался нужного пола. И это после 16-ти лет брака! Так что в данный момент пятилетний Леопольд может стать разве что игрушкой в чужих руках. Понятно, что мне выгоднее всего поддерживать именно его, но до определенной степени. Поскольку раздела Польши не избежать, была у меня мечта вовремя вмешаться в события и откусить кусочек от этого пирога. Хорошо бы по границе Немана, вместе с Гродно, но посмотрим, что получится.

— Давай теперь по России, — вздохнул я. — Петр не передумал на Азов идти?

— Смерть матери его величество тяжело переживал, но от планов своих не отказался. Походу быть. И судя по тому, насколько тщательные приготовления он ведет, можно надеяться на успех. Ваш брат очень помогает царю. Так что тут пока вмешательства не требуется. Нужно решить, что делать с Андреем?

Мда. Бывший любовник Нарышкиной в России оставаться не хотел. Да и не нужно это было. Свою задачу он выполнил на все сто, так что вполне мог возвращаться в Курляндию. Здесь его уже ждали новые документы, титул и большое поместье. Я умею быть благодарным тем, кто хорошо мне служит.

— С Андреем уже все решено. Оставаться в России ему небезопасно. Так что он возвращается в Курляндию, — сообщил я.

Если честно, мне и самому хотелось бы туда вернуться. Соскучился я по своей стране. Тем более, что там все уже налажено, устроено, и прекрасно работает. И заводы, и верфи, и даже сельское хозяйство. Борьба за чистоту тоже принесла свои плоды — Курляндия по праву может считаться самой аккуратной страной Европы, а то и всего мира. Высаживаются леса, мостятся улицы и дороги, благоустраиваются города. А на центральной площади Митавы вскоре появится новая достопримечательность — памятник моему отцу, Якобу Кетлеру. Кто, как не он, этого достоин!

Возможно, в следующем году мне и удастся посетить Курляндию. Пока же было не до этого. Дел в Ирландии было — грести не разгрести. Одни только земельные споры чего стоили! Я уже устал разбираться, когда и кому принадлежал очередной клочок земли, в результате чего он переходил из рук в руки и кто имеет на него больше прав. Причем в данном развлечении участвовали не только англичане и ирландцы, но и католическая церковь!

Неожиданного союзника я нашел в лице Патрика Сарсфилда[14]. Удивительный человек! В нем самым необыкновенным образом сочетались скромность, склонность к меланхолии, отчаянный патриотизм и несомненный военный талант. Изначально он относился ко мне с некоторым подозрением, но затем, убедившись, что я действительно пытаюсь сделать что-то для Ирландии, начал меня поддерживать. И, между прочим, эта поддержка обеспечила мне лояльность многих довольно нужных людей.

Однако лучшее, что можно сделать, чтобы обеспечить себе поддержку — повысить качество жизни населения. И именно этим я занимался. Добыча полезных ископаемых только разворачивалась, сельское хозяйство только начало реформироваться, так что в поиске быстрого дохода я сделал упор на то, чем всегда была славна Ирландия — на выпивку.

Ох, какое пиво варили в Дун-Дялгане (Дандолке, если по-английски)! Благодаря своему удобному расположению — легкому доступу к качественной воде, солоду и дрожжам, а также богатым сельскохозяйственным угодьям, обеспечивающим огромный урожай ячменя, в городе работало почти сорок пивоварен, что давало рабочие места большинству местного населения. И опередить на сто лет Гинесса стало одним из моих заветных желаний.

Вообще пили в Ирландии много. На мой взгляд — даже чересчур. И всяких видов спиртного здесь производилось просто немыслимое количество. Начиная с потина (местной разновидности самогона крепостью 90 %), заканчивая неплохим виски. И как бороться с алкоголизмом в одной отдельно взятой стране — я пока не очень представлял. История учит, что сухой закон — явно не лучший выход.

Единственное, что во всей этой ситуации было хорошего — заработать на алкоголе можно прилично. Только не внутри Ирландии, а продавая продукцию за рубеж. В ту же Англию. Но желательно, чтобы экспортируемый товар выглядел достойно. И мои стекольных дел мастера принялись разрабатывать дизайн новых бутылок. Для курляндского алкоголя они на славу постарались. Наша выпивка пользовалась спросом не только в Европе, но и за океаном. Теперь я намеревался представить миру ирландский бренд.

Еще одним неожиданным источником прибыли оказалась местная ювелирка. Вот уж чего я не ожидал! Как-то не ассоциировалась у меня Ирландия с данным искусством. Однако оказалось, что местные мастера, при наличии стимула, могут вытворять настоящие чудеса. Особенно отличился некий Ричард Джойс. Человек с такой судьбой, о которой впору романы писать.