Купленная революция. Тайное дело Парвуса - [44]

Сначала он выводит Ленина из состояния покоя веселой ироничной улыбкой, когда намекает на политические дотации, на которые, он, Парвус, для него раскошелился: платил ли он налоги за определенные поступления из-за рубежа или он вообще уклоняется от этого? Ленин в ответ хитро улыбайся: в конце концов, чадо быть всегда благодарным за партийные пожертвования…

Парвус переходит к лобовой атаке… «Как обстоят дела с настоящим капиталом? Не нужно? Чем он намерен защитить свою власть, если однажды он ее получит?

Что за мечты о революции! Разве она не требует концентрации всех сил? Сильнейшая из всех сил — это деньги! Они дают нужных людей, оружие, организацию, убийц, которые уничтожат врага. Как — его не интересуют деньги? Может, он свои партийные газеты бесплатно делает?»

Затем он дружелюбно шепчет, как бы с пониманием к маленьким слабостям, и завлекает, словно Мефистофель, совращает: это же нормально, хотеть быть богатым… Богатство — это власть!

Через мгновение тон его становится умоляющим: «Не теряйте больше времени, Ильич. Второй раз Вам не выпадет такой шанс. Мой план определен: 22 января 1916 года — в годовщину «Кровавого воскресенья». До этого еще надо многое успеть. Чтобы совершить революцию, нужно много денег. Чтобы удержаться у власти — еще больше…»

Потом он убедительно демонстрирует, что это может означать, при этом от его резких жестов поблескивают бриллиантовые запонки, как бы напоминая о его материальном успехе, который, кажется, дает ему право на многое — если объединить средства и силы обоих, Ленина и его самого, да еще с таким мощным союзником! В лукавом взгляде Ленина проскальзывает недоверие. Парвус читает: боится быть скомпрометированным?

«Поверьте моему опыту, Владимир Ильич, на больших делах никогда не попадешься. Только мелкие рыбки попадаются в сеть…»

Ленин испытывает отвращение к самоуверенной заносчивости визитера тем более, что он осознает его правоту. И он вынужден выслушать провокационный вопрос: «Вы хотите еще раз провалить революцию?»

«Израиль Лазарич, [5] думайте лучше о Вашем провале!» — парирует он и продолжает, намекая на заключение, которого Ленину всегда удавалось избежать: «Петропавловка, петиции об освобождении — это и есть революционный вождь?»

Разгорелся спор — кто и что сделал неправильно в 1905 году, кто провалился. И все же оба, и Ленин, и Парвус, знают, они встретились не ради спора, а ради плана, для которого они нужны друг другу, и еще им нужно правительство Германии. По меньшей мере, на восемь месяцев…

Так, да или нет?

Ленин пожимает плечами. Он бы охотно согласился на предопределенную ему Парвусом в его грандиозном плане роль и поддался бы искушению получить крупные финансовые средства, но боязнь подвергать себя опасности компрометирующего сотрудничества, что, вероятно, не гоже для потенциального вождя России, осложняют его решение. А что, если Парвус сам…

Не «да», но и не «нет». И все-таки это уже значит для Парвуса, что он победил.

Зифельд, который остался в ресторане, наконец, разыскивает Ленина, чтобы узнать подробности встречи с Парвусом. При этом Ленин ему рассказывает, как он заявил Парвусу, что считает его «агентом германских социал-шовинистов и Шейдеманна», с которыми он не хочет иметь ничего общего. Он красочно описывает, как выставил его вон. Эту сцену в своем рассказе Ленин иллюстрирует другу наглядным жестом, озвучив его вульгарным выражением, которое вряд ли можно найти в официальной биографии Ленина.

Швейцарский публицист Эмиль Людвиг называет Ленина «гениальным оппортунистом» и говорит о нем: «Как беспристрастный математик, он готов к любому компромиссу, который ему повелевает время, и при этом остается неуязвимым для любых возражений идеологов…»

С помощью бомб и магнатов

В конце мая 1915 года игра может начинаться. Проплав путешествие из Берлина на Балканы, а затем через Цюрих обратно на Север, Парвус прибывает в Копенгаген.

Здесь он оборудовал опорный пункт для своей будущей деятельности. Датская столица представляет собой идеальный в политическом и стратегическом отношении центр для претворения в жизнь его планов, потому что занимает выгодное положение между Петербургом, названным во время войны Петроградом, и Берлином — ведь Парвус хочет связать друг с другом эти метрополии.

Во-первых, Дания занимает нейтральную позицию вопреки историческому прошлому, и во главе ее стоит правительство, доброжелательно настроенное к Германии. К тому же в стране выявлено мощное социалистическое движение, которое Парвус, принимая во внимание политический аспект своего авантюрного предприятия, может использовать с выгодой для себя. Во-вторых, Дания, как и нейтральная Швеция, которая позволяет осуществлять через финскую границу оживленную связь с Россией, в эти военные годы стала местом встреч агентов обеих сторон.

Здесь происходит обмен информацией среди российских эмигрантов, набираются агенты, отсюда осуществляется контрабанда денег, товаров и информации в Россию. Кроме того, эта оживленная возня возвращается в специально созданное в Берлине «Бюро русской революции», которое работает на треугольник: правительство, командование Генерального штаба и Министерство иностранных дел.