Купина - [32]

Чем сложнее восхождение, тем меньше фотографий. А где очень трудно, там их совсем нет. Фильм в таких случаях вообще нельзя снять. Тут не до фото и не до кино. Фильм снимают потом внизу, на отдельных скалах с применением всего арсенала кинотрюков. Об этом восхождении на Ушбу сделан, кстати, неплохой фильм. Цветной, широкоэкранный, страшный. Я смотрел его несколько раз и при этом больше прислушивался к окружающим, чем глядел на экран. Слушал их и понимал: хоть фильм и приводит зрителя в ужас и восхищение, он не может дать и сотой, тысячной доли остроты тех ощущений, которые достаются только альпинистам. Яркие штормовки на снегу, огромные сосульки, прыжки через трещину, эффектный спуск по веревке, имитация сложного лазания — это все парад.

— Переживания? Какие могут быть здесь переживания, — улыбнулся Миша, — когда никто из нас не верил, что мы выберемся с этой стены живыми? Тогда об этом не говорили, конечно, говорили внизу. А маршрут рассказать могу. Сначала метров сорок крутого льда. Прошли, кошки сбросили вниз — дальше одни скалы. Метров сто трудного лазания, а потом вот эти двести метров навеса. Три ночи провели на зеркале. Всю стену я шел первым, один раз 24 шлямбурных крюка пришлось подряд забить.

Нет, определенно мне придется его расшифровать, нельзя так. Трое суток в висячем положении, а всего дней было семь; лечь ведь удалось только на вершине. Попробуйте повисеть на руках. Сколько вы провисите? Несколько минут, не больше. Наши мышцы плохо приспособлены для постоянных, статических нагрузок. А когда висишь на стене, нагрузки именно такие. А теперь попробуйте поднять руки вверх. Даже просто так держа их, недолго пробудете в таком положении. Когда же беспрерывно работаешь молотком, выбивая шлямбуром отверстие в скале, то тем более долго не выдержишь. У меня, например, после того как забью два шлямбурных крюка, руки отваливаются напрочь. Теперь ко всему этому прибавьте пропасть под ногами (под ногами! На ногах ведь не стоишь, висишь на лесенке!), мокрую обледенелую одежду и нестерпимую жажду. Хотя бы. Это далеко не все. Но даже представив себе только это, можно уже кое-что понять.

— Ты, говорят, где-то там пел? — исподволь выспрашивал я Мишу.

— Было дело. Пошел лазанием в скальных туфлях, а тут град. Туфли не держат на скалах. Ушел вверх на сорок метров, шел без страховки, негде было крюка забить. И застрял. Не могу найти зацепки, и все! Чувствую, слабею, долго не продержусь. А веревка к ребятам идет: полечу — и их сорву. Тогда я крикнул вниз: «Отвяжите веревку!» — и запел. Знаешь, эту: «Я старый человек, не убивай меня, я дам тебе отцовский совет!» Они поняли, в чем дело, и не отвязывают. Сам не помню, как вылез. Вылез, закрепился, и в пот меня бросило. «Все, — думаю, — спасены!» Так надоело мне висеть, что хотелось упасть, прямо самому хотелось прыгнуть вниз.

— Ну, а еще?

— Что еще?! — ему трудно уже было сдерживать себя, так я надоел.

— «Что-нибудь веселенькое», — засмеялся я.

Он понял и тоже улыбнулся.

— Задаешь ты мне загадки! — и стал думать. — Было веселенькое, — произнес наконец он. — Самое веселое случилось с нашим Мишей. Уже на спуске. Он спускался по снегу последним. Воткнул ледоруб, пропустил через него веревку, да жалко стало ледоруб оставлять, расшатал его, чтоб мы могли снизу все вместе выдернуть. А ледоруб не выдержал и выскочил. Вылетел из снега, догнал падающего Мишу, да как даст ему по каске! Такой звук раздался, как бомба взорвалась. Миша в трещину улетел. Я подхожу к трещине, кричу: «Миша, как дела?»

А он оттуда отвечает: «Не знаю, как у вас, а я себя чувствую хорошо. Только голова у меня раскололась пополам».

Во время этого восхождения жители Верхней Сванетии собрались на склоне около аэродрома. Отсюда хорошо видна Ушба. Старики, женщины, дети неделю жили здесь, жгли тут костры и ждали сигнала с вершины. Видеть они ничего не могли: Ушба на все это время затянулась облаками. Настроение у всех было не самое лучшее. Ребят считали погибшими. Виссарион, Максим и Бекну Хергиани провели эту неделю у подножия горы вместе с наблюдателями.

На седьмой день небо очистилось, и в назначенный час все увидели взлетевшую с вершины Ушбы зеленую рэкету.

— А мы в это время пили воду, — закончил свой рассказ Миша. — Наконец-то удалось собраться всем вместе, поставить палатку, лечь. Починили примус. Тамадой был Гугава. Он говорил тосты, а мы пили чуть теплую воду. Всю ночь пили. Вода казалась нам лучшим напитком на свете. После нашего возвращения в Сванетии начался большой праздник. А мы опять пили воду. Не потому, что она так понравилась, а потому, что нам предстояло участвовать во Всесоюзных соревнованиях по скалолазанию.

За это восхождение все его участники получили золотые медали чемпионов Советского Союза.

Остается сказать, что летом этого, 1968 года под руководством Миши Хергиани на вершину Ушбы поднялось одновременно 45 альпинистов Грузии. Такого еще не бывало. Восхождение было посвящено 50-летию комсомола.

«Что это за спорт такой? И для чего человек лезет на стену?» — спросите вы, дорогой читатель. Что ж, естественный вопрос. Однако я не возьмусь на него ответить. Каждый альпинист рано или поздно тоже задумывается над ним: «Зачем? Для чего стремиться к вершине? Зачем подвергать себя нестерпимым подчас мучениям и смертельной опасности?» Эти вопросы могут прийти в голову во время подходов к вершине, ибо подходы — это время раздумий.