Купидон - [11]

* * *

Иди к машине. Столь доходчивое указание в пояснениях не нуждается. В принципе, общий смысл ясен даже мне. Но, видимо, что-то пошло не так. Иначе, с чего бы мне топтаться на крылечке родного офиса и гадать, какая из припаркованных машин и есть требуемая. А может он вообще паркуется на общей, за высотками, дабы не загораживать проезд служебным «Газелям». Но, опять же, дуракам закон не писан. Вернусь и спрошу у Аллы Афанасьевны, на чем нынче ездят передовики производства. Уже перешагивая порог холла, я услышала звук отключаемой сигнализации и обернулась. Из-за угла вырулил Антонов, небрежно поигрывая ключами, направился к ближайшей машине. В марках я не разбираюсь, но что-то сильно не отечественное. Выхлопная труба была явно больше общепринятых габаритов, яркая раскраска с использованием иероглифических изображений, тонированные стекла. Из чего я сделала вывод, что напарник — любитель погонять. Опять же, я не спец в этих делах, могу ошибаться.

— Чего столбом застыла? Чеши сюда, разговор есть.

Я твердо решила не обращать внимание на грубость и издевки, не нарываться, не давать повода для недовольства. Хотя последнее на практике не осуществимо. Но работа мне нужна как воздух, как квартира, как единственный выход из моего неприглядного положения. Наши с Антоновым взаимоотношения, сугубо личное дело, к Борисычу за помощью обращаться смысла нет, не поможет. Но и издеваться над собой не дам. Действительно, лучше сразу поговорить.

Демонстративно складывать руки на груди, изображая праведное возмущение, я не стала. Огрызаться тем более. Сейчас лучшая тактика, это спокойствие и еще раз спокойствие. Отвечать вежливо. Чтобы он сам почувствовал себя последним хамлом невоспитанным, а не хозяином ситуации. Вопрос, свойственна ли ему подобная чувствительность, я старалась обходить стороной, пока не разберусь в ситуации.

Спустившись по лестнице, я остановилась не дойдя до него пары шагов.

— Что за разговор? — Антонов молчал, рассматривая меня своим фирменным взглядом из подлобья.

— По-поводу нашей совместной работы. Я хочу чтобы до тебя в полной мере дошло, насколько я, не в восторге от этой перспективы. Дашь мне малейший повод, можешь готовить заявление на увольнение.

— Не дам. Если ты не будешь так этому противиться, мы, возможно, сработаемся. Я же не прошу тебя становиться моим другом.

— И правильно делаешь. Мы с тобой никогда не будем друзьями. Ни при каких обстоятельствах. — Он говорил зло и одновременно спокойно, как-то, даже устало. — Я очень тяжело переношу чужое присутствие. А мы с тобой будем рядом большую часть суток, иногда, работая без выходных. Так что готовься к тому, что будет очень не просто. Не болтай лишнего, лучше вообще молчи, если я не спрашиваю тебя непосредственно. Делай все что я тебе приказываю, не спорь, и не лезь с советами…

— Но…

— … и не перебивай! — Он так резко перешел с монотонного бубнежа на яростный рык, что я подскочила.

— Есть, товарищ начальник! Так точно, товарищ начальник! — Господи, я скоро начну не только обращаться по уставу, но и ходить строевым шагом, одеваться за пол минуты, засыпать строго по команде «отбой».

— Садись в машину, клоун. На задание едем. Больше никакой самодеятельности. Без моей команды, чтобы и шага не ступала. Все ясно?

Я кивнула. Мы сели в машину, и под оглушающий рев двигателя сорвались с места. Я не ошиблась, он долбаный гонщик. Спаси меня Боже!

* * *

Мы долго ехали. Даже после того, как городские окраины остались позади, еще пару часов за окном мелькала только лесополоса. За это время я под завязку надышалась тяжелейшим никотиновым угаром. И наслушалась не менее тяжелой музыки. Голова была как чугунная, но что-то говорить я не рискнула. Смурное лицо напарника наводило на мысли о мордобитии. Я впала в подобие апатичного транса, стараясь не прислушиваться к реву магнитолы, и дышать как можно реже.

Какое-то время спустя мы свернули с главной дороги на неприметную колею с повышенной сложностью проходимости. Машину подбрасывало на ухабах. Она буксовала в грязевом месиве. Как мы доехали, до сих пор остается для меня загадкой. Антонов постоянно матерился. Явно пытался сдерживаться, поэтому озвучивал лишь отдельные слова, получались незавершенные по смыслу конструкции, звучавшие приуморительно. На мои ухмылки, он ярился еще сильнее, бестолково дергал рычаг, газовал и тормозил, отчего машину постоянно дергало в разные стороны. Окончание русскому народному аттракциону «Эх, дороги», положили здания, показавшиеся из-за деревьев. Два особняка в три этажа, и один двухэтажный, явно имевший вспомогательное назначение. Машина остановилась напротив высоких кованных ворот. Справа от них, внимание привлекала яркая вывеска, на которой значилось:

Элитный дом развлечений

«Весенняя ласточка»

работаем круглосуточно

без перерыва и выходных.

Что ж, я где-то слышала, что казино и игровые автоматы выносят за черту города, но это уж совсем у черта на куличках. Хотя, оно и к лучшему, добируться только самые упорные.

Антонов вышел из машины, я за ним.

— Останься здесь, я сам разберусь.

Его резкий тон, гасил всякое желание возражать. Но я себя переборола: