Купе смертников - [50]

— Где же это?

— У нее дома, когда подобрал ее сумочку в лифте. Я, должно быть, положил ее куда-нибудь в спальне.

— Ну и ну, пожалуй, это в первый раз отдел криминалистики что-то теряет. Где у них только была голова! Во всяком случае, достаточно позвонить в банк.

— Уже позвонили. Жан Лу говорит, что у нее на счету двести или триста тысяч франков, и все вроде бы в порядке.

— Тогда не морочь мне больше голову своими историями. Как бы там ни было, мы его наверняка поймаем.

* * *

За сорок пять минут до этого разговора, ровно в 10 часов, позвонили из Марселя: никаких следов Роже Трамони в Приморских Альпах. Гостиница, где каждый год во время отпуска останавливался официант из кафе, находится в Пюже-Тенье. Полиция самым тщательным образом проверила все гостиницы и пансионаты того же класса в департаменте.

Приметы Трамони были сообщены в Главное управление: рост средний, худощавый, вид болезненный, тридцать семь лет, волосы густые, шатен. По мнению Таркена, именно этот человек получил семьсот тысяч франков на улице Круа-де-Пти-Шан.

— Пока никаких следов новых банкнот, — сказал Грацци.

Их номера они получили накануне около пяти часов вечера. А в семь часов список номеров, уже отпечатанный в типографии, должен был поступить во все городские службы. Четырнадцать банкнот достоинством по 500 франков.

— Если даже нам повезет, мы услышим о них не раньше, чем через день или два, — сказал Таркен. — Он же псих. Может быть, он их еще даже не обменял.

— Мы попросили мать малышки Бомба́, она живет в Авиньоне, приехать опознать свою дочь. В конторе, где девушка только вчера начала работать, никто не захотел брать это на себя. Они ее почти не знали. Впрочем, этот негодяй так с ней разделался, что ее родная мать не опознает.

— Продолжай, Грацци.

— Она выбежала из конторы около четырех часов, как сумасшедшая, никто не знает почему. Тут действительно не повезло, полная неизвестность. У девчушки нет ни друзей, ни знакомых, ничего, что связывало бы ее с Парижем. Никаких при ней документов, как и у Кабура. Только фотографии в ее комнате. А нашли ее в десять вечера. Габер напал в конце концов на ее след, благодаря одному таксисту, за четверть часа до этого. Ее убили в 9–9.15. Еще бы часок, и она бы осталась жива. Таксист запомнил ее пальто. Похоже, она была очень хорошенькой. Он довез ее до улицы Бак, с ней был еще один парень. О нем мы пока ничего не знаем.

— Что еще?

— Ничего. Разная мелочь. В Марселе хозяева кафе говорят, что Роже Трамони — один из тех одержимых игроков, которые сами никогда не играют. Это он принимает ставки в городском тотализаторе, всегда записывает, кто сколько поставил. Он также записывает номера всех лотерейных билетов, которые продал: когда кто-нибудь выигрывает десять тысяч франков, он без конца повторяет: «А ведь я сам мог получить эти деньги, они были у меня в руках».

Грацци закрыл свой блокнот и добавил, что этому есть название.

— Знаю, — ответил шеф. — Мазохизм.

В это утро у него у самого был измученный вид, как у мазохиста. Грацци встал, сказав:

— Ладно, как только мы его поймаем, я сам за него возьмусь.

И, поскольку шеф ничего не ответил, в конце концов спросил, что его беспокоит, не печень ли?

— Его пушка, — ответил Таркен. — Девица, задушенная в поезде, и револьвер 45-го калибра, к тому же оснащенный пулями с надпилом, плохо сочетаются. И еще: как это он умудряется всякий раз раньше нас выходить на след тех, кто ему мешает?

* * *

В этот вторник в 11.30 в коридоре зародилась уверенность в победе, затем уверенность эта проникла и в комнату инспекторов и по внутреннему телефону передалась шефу, от шефа — главному шефу, а затем и следователю Фрегару. Но победу на этот раз торжествовали без громкого смеха и глупых шуточек, как это бывало обычно, и слава Богу, потому что ровно через 18 минут, в 11.48, от их оптимизма осталось лишь горькое воспоминание, от которого они предпочли бы поскорее избавиться. С точки зрения Таркена, человека, привыкшего рассуждать логично, в любом деле об убийстве должны быть убийца, жертва и свидетели, а тут уже никого не оставалось.

В 11.20 контролеры, проверявшие билеты в «Фокейце», сообщили, что хорошо помнят человека, имевшего приметы Роже Трамони. Они видели его в коридоре поезда.

В 11.30 кассиры с улицы Круа-де-Пти-Шан узнали официанта кафе на фототелеграмме, которую им предъявил Жуи. Фактически он уже в их руках. Он в Париже. Теперь остается только просмотреть все регистрационные карточки в гостиницах, проверить удостоверение личности, рутинная работа.

— Если он и уехал из Парижа, то не раньше десяти или одиннадцати вечера, из-за этой малышки. Но осталась еще Гароди. Она опасна для него не меньше, чем остальные. Он, должно быть, и ее захочет убрать. Значит, он пока еще здесь.

Приблизительно так рассуждали все, кроме, может быть, Таркена, чьи мысли были целиком поглощены револьвером, и Габера, которого интересовала лишь его головоломка: он не выпускал ее из рук, даже когда в очередной раз с рассеянным видом допрашивал жену электронщика.

В 11.40 позвонили с ипподрома в Венсеннском лесу. Все четырнадцать новых банкнот обнаружены в воскресной выручке.