Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века - [44]

Из видных представителей купечества в июне умерли П. Н. Усачев и А. Ф. Бахрушин. По словам Найденова, «паника сделалась общей… Только в августе болезнь начала стихать и осенью прекратилась совершенно».

Заболевание холерой проявлялось главным образом в летние месяцы и вызывалось плохой питьевой водой, загрязненными продуктами питания, служившими питательной средой для холерных вибрионов, недостаточностью соблюдения гигиенических правил в быту. Симптомы выражались явлениями острого желудочно-кишечного катара и тяжелого поражения нервной системы, рвота могла случаться 20–30 раз в сутки, наступало резкое обезвоживание организма, воспаление внутренних органов с кровотечением, в результате многие заболевшие умирали в течение 1–2 суток.

Алексей Федорович заразился в июне 1848 года и, хотя отличался богатырским здоровьем, не смог перебороть болезнь.

Семья Бахрушиных была совершенно раздавлена неожиданной потерей главы семейства, который за четверть века смог создать мощную купеческую империю.

Согласно семейной легенде, Алексей Федорович Бахрушин с братьями переселился в Москву в 1821 году из Зарайска, где они «занимались прасольством (оптовой продажей скота. — Г. У.) и покупкой сырых кож». Эта легенда отчасти подтверждается архивными документами — согласно «Ведомости Серпуховской части о торговцах» за 1827 год, среди торговавших на московском Скотопригонном дворе был отец Алексея, рязанский купец 3‐й гильдии Федор Бахрушин, промышлявший пригоном скота в Москву из южных губерний. В семейном предании содержатся также сведения, что с 1825 года «Алексей Федорович начал поставлять в казну сырой опоек для ранцев». Армейские ранцы делались из опойка, то есть телячьей кожи.

В московское купечество Бахрушины приписались с 1835 года. От пригона скота перешли к кожевенному и суконному производству. Кожевенный завод в Москве был основан в 1833 году, суконная фабрика — в 1860‐м.

В 1843 году на заводе были заняты 80 рабочих. Ассортимент поражал разнообразием: кожи бараньи и козлиные шли на сафьян, лайку и замшу, воловьи и телячьи — на подошвы, опойки — на ранцы и сумки. Из сафьяна (он изготавливался разных цветов, гладкий и тисненый) делали верх обуви, перчатки, обивку мебели. Из отходов варили клей. На мануфактурной выставке 1843 года кожевенное предприятие Бахрушиных представило, в частности, «опойки лайковые и сапожные», «козлы замшевые», «бараньи кожи алые и тисненые», «перчатки разноцветные мужские и дамские».

В 1847 году завод Бахрушиных произвел 130 900 кож, которые успешно продавались в Москве и на Нижегородской ярмарке. Мощное и разнопрофильное производство стало возможным благодаря тому, что в течение 1844–1845 годов завод был переоснащен по новейшему слову техники. Обратимся к свидетельству внука, Владимира Бахрушина:

Дед Алексей Федорович совершенно <…> переделывает свое заведение. Он выписывает из‐за границы паровую двенадцатисильную машину, заказывает новые снаряды и приспособления, ставит машины, проводит воду из Москва-реки, кладет еще и до сих пор существующую каменную трубу для паровиков и заменяет в производстве ручную тяжелую работу машинной; и это тогда, когда во всей России только несколько фабрик чуть-чуть не наперечет приводились в движение паровыми машинами, не говоря уже о том, что в кожевенном деле подобное нововведение было решительно невероятным явлением.

На это были потрачены все накопления и взят кредит, но хозяин был в расцвете предпринимательской карьеры и уверенно рассчитывал на свои силы. Он просчитал все риски, когда вкладывал деньги в производство, но не мог просчитать вероятность своего внезапного ухода из жизни во время эпидемии.

После траурной церемонии вдова Наталия Ивановна и три ее взрослых сына собрались, чтобы ревизовать дела фирмы. Оказалось, что касса была пуста, за предприятием числился большой долг, поскольку огромные деньги — 100 тысяч рублей — были вложены в покупку в Бельгии паровой машины и в полное переоборудование завода. Правнук Юрий Бахрушин охарактеризовал плачевную ситуацию так:

Тщательные подсчеты выяснили, что долги прадеда, сделанные им ради удовлетворения своих промышленных фантазий, во много раз превышают стоимость всего движимого и недвижимого имущества семьи. Положение создалось критическое.

Ключевым стал момент, когда выяснилось, что модернизацию предприятия А. Ф. Бахрушин провел, заняв крупные суммы под векселя, и долги превышали стоимость имущества семьи.

Доброжелатели советовали Наталии Ивановне не принимать наследство, а продать производство вместе с неподъемным долгом.

Однако вдова и три ее сына — 29-летний Петр, 25-летний Александр и 16-летний Василий — решили, что отказаться от фамильного завода значило бы опорочить память покойного Алексея Федоровича. Потому было решено договариваться с кредиторами об отсрочке платежей и поставить целью погашение долгов. И тут Наталия Ивановна проявила железный характер, став не только формально, но и фактически руководителем семейной фирмы. Наталия Бахрушина наследовала после смерти мужа уже действовавшее предприятие. Ее разрыв с традиционной практикой, согласно которой женщина включена исключительно в домашнюю сферу, не был явственным, поскольку ряд важных функций в менеджменте взяли на себя взрослые сыновья (в документах указывалось, что на фабрике «мастер — сам хозяин», роль которого исполнял старший сын Петр).