КУНСТ (не было кино) - [3]

Я не выдержал и пошёл к руководству с выраженным намерением уволиться.

– Вот! – Я брякнул на стол рукопись. – Не посмотрите? Тут есть проблема.

– Да! – обрадовалось руководство. – Молодец! Мы именно тебе это и дали, чтобы ты поправил. Там, понимаешь, чего-то не хватает. Там нужно добавить соли и перцу.

– Перцу? – переспросил я, не веря ушам. – Это как? В смысле увеличить накал? Чтоб они отпилили жениху ноги бензопилой и насиловали невесту этими самыми ногами?

– Нууу… – задумчиво произнесло начальство, – это, наверное, уже будет перебор… Нет, наверное, так не надо… Хотя… Это для НТВ…

Глава 2

Я не уволился. Просто перекинул этот синопсис другому редактору. И попросил повысить зарплату. Меня удивляло только одно: за месяцы и месяцы работы я лично завернул или переделал до неузнаваемости множество сценариев по чудовищным синопсисам. Но они не умирали! Они возвращались ко мне снова и снова. Худшие из них я видел на телеэкранах. И поток невероятной, невыразимой херни не иссякал. Этому я и изумлялся. Откуда берётся этот поток? И куда он уходит? Кто пишет подобное говно? И почему никому не удаётся это прекратить? Оставленные по недосмотру сценаристов бандитские пустоты попадающейся мне мути были заполнены ментами, оперуполномоченными, милиционерами, фээсбэшниками, гэрэушниками, спецагентами и суперагентами, следователями, судьями, опергруппами, участковыми и какими-то прокурорами. Я дошёл до того, что, натыкаясь в метро взглядом на строки любовного романа, который читала какая-нибудь миловидная соседка, отдыхал душой, представляя, как бы я превращал в сценарий строки «…Он вошёл в неё всем своим загорелым телом, и, едва успев насытиться теплотой и глубиной его пронзительно-синих глаз, она застонала и тут же вознеслась на вершину блаженства…». Я держался за сальный тёплый поручень, косил глазами в чужую макулатуру, про себя стонал и возносился на вершину блаженства вместе с героиней, в которую, судя по тексту, засунули загорелое тело и синие глаза.

К тому же в любовных романах я искал свою выгоду. У сценаристов всего мира есть проблемы – в какое место сериала вставить красивую бабу, если все в сериале менты и бандиты? Вставить красивую бабу обычно требуют продюсеры. Видимо, они желают овладеть красивой бабой хотя бы кинематографически. Сценаристы не особо парятся на эту тему. Они вставляют в текст журналистку. Господи-распрогосподи, сколько же сот раз мне попадалась в синопсисах фраза «Главному герою в его поисках справедливости помогает юная и красивая журналистка Настя»! Они, авторы, эту самую Настю друг у друга списывают, по-моему, и как эстафету передают. Значит, смотрите: я отработал на телевидении семнадцать лет. И ещё в газетах работал. Тоже, в общем, журналистика. Я, безусловно, видел некоторое количество красивых журналисток. Много юных.

И несколько умных. И всё! Красивые выходят замуж, беременеют и не работают. Отдельные счастливицы не прикасаются к работе до старости по принципиальным соображениям. Юные уходят в пиар, в рекламу – куда угодно, только подальше от прокуренных редакций, наполненных гогочущими алкашами. На важные задания посылать юную журналистку всё равно никто не будет. Красивая не поедет сама, потому что она уже беременная. А об умных журналистках в синопсисах не говорится ни слова. Продюсерам, кажется, неинтересно овладевать ими даже кинематографически. Умная, юная, красивая – подчеркни любые два слова и оставь их себе. За всю жизнь я встречал ровно ЧЕТЫРЁХ красивых и умных журналисток. Четыре! Ни одной юной среди них не было. И ни одной Насти.

Так что, вглядываясь в подслеповатые строчки, я пытался думать о том, «как мне вставить девку в сериал», не делая её журналисткой…

Простите, я отвлёкся.

И вот буквально на следующий день после эпопеи с изнасилованием на свадьбе началась та самая история, предисловие к которой заняло столько времени. В комнатушку, где я сидел, около полудня уверенно вошёл невысокий плотный щекастый человек. Мясистые его уши топорщились так, будто он был борцом и ему их сломали.

– Здравствуйте, – произнёс вошедший, – мне нужен редактор Сергей. Это вы?

Я подтвердил: да, мол, я.

– Меня послал к вам… – Тут он назвал нашего главного редактора. Я не смогу даже спрятаться за инициалами, потому что тогда мне точно конец. Пусть будет Степан Арутюнович. – Он сказал, что вы прочтёте то, что я написал.

– Давайте, – обречённо кивнул я, – оставляйте. И напишите свой адрес электронной почты, я вам отвечу через… – Я замялся, но решил не тянуть, чтобы не попадать под руку главреда, и назвал кратчайший срок: – Через две недели.

Крепыш изумлённо помолчал. Потом он улыбнулся, его брылястые щёки при этом даже не шевельнулись.

– А… Вы, наверное, не поняли. Мне нужно, чтобы вы прочли это прямо сейчас. Главный редактор дал добро. У меня тут немного. Буквально на десять минут.

Я опешил. С такими просьбами ко мне ещё не обращались. Любовницу большого миллионера (друга главреда) устроил месяц. Повесть какого-то чеченского племянника с шедевральным названием «В горах бьётся только огонь» – я его менять не стал – попросили прочесть