Культуры городов - [44]

Шрифт
Интервал

1994b).

Шумиха вокруг нового проекта поднялась ничуть не меньшая, чем в первый раз. «Музей пространств» Кренса сменила концепция «единой среды», где встречаются «замысел, производство и восприятие произведений искусства» (Massachusetts Museum of Contemporary Art 1993). Если согласно первоначальному проекту в музее должны были выставляться произведения искусства намеренно антигероической направленности, которые лишь подчеркивали героический характер их создателей, в новом проекте акцент делался именно на процессе создания; планировалось «вывернуть наизнанку работу художника, обнажив перед зрителями происходящее за кулисами, за стенами художественной студии, вовлекая их самих в процесс создания произведений». Художник – это не герой, но добрый ремесленник, учитель, исполнитель и исследователь. При визуализации славных страниц местной истории в проекте обнаруживаются даже некоторые элементы Диснеймира. В сценарии, озаглавленном «Представьте себе ММСИ», новые проектировщики видят посетителей, которые,

приезжая в Массачусетский музей современного искусства, попадают… в информационный центр. Они узнают об истории и развитии фабричного комплекса, а также знакомятся с размещенными здесь выставками и участвуют в организованных развлечениях. В одной из галерей посетители распределяются вдоль стены, оборудованной сенсорными мониторами, с помощью которых они воскрешают в памяти людей и города Новой Англии XIX и XX веков. Дети и молодые люди стоят в очереди, чтобы испробовать шлемы и джойстики, погружающие их в виртуальную реальность, где они могут воссоздавать старые промышленные интерьеры, сначала текстильной фабрики, затем электромеханического завода компании Sprague. Комнату заполняют отрывки из воспоминаний, в которых отражается уходящая в глубь времен история Новой Англии в качестве ремесленного, а затем промышленного центра… Также демонстрируются видеоинтервью с приглашенными для проживания художниками. И взрослые, и дети смогут принять участие в огромном количестве групповых занятий; впрочем, недостатка мест для тихого, задумчивого созерцания здесь тоже не будет.

Новый проект подразумевает создание «единой среды» через целевое использование различных зданий заводского комплекса для нужд разных видов искусств. В одном здании расположится музыкальный центр; «оборудованное по последнему слову техники звуковое пространство ММСИ станет для многих исполнителей хорошей альтернативой коммерческим студиям Нью-Йорка». В другом здании разместятся танцевальные труппы, как местные, так и гастролирующие. Третье здание будет оборудовано для мастеров шелкографии и других художников, готовых открыть для публики свой творческий процесс. Пространства для репетиций, представлений, «для тихого созерцания»: новый проект дает возможность каждому найти что-то по вкусу – немного истории, немного местной специфики, немного экстравагантных гостей, а еще – место отдыха от суматошного арт-мира Гуггенхайма и нью-йоркского культурного рынка.

Не менее тщательно в новом проекте продуман вопрос о роли музея в экономическом развитии города. «Работая в центре, жилье художники будут снимать в городе; многие товары и услуги, необходимые для партнеров и участников проекта, будут приобретаться здесь же». Более того, в отличие от первоначального плана, по которому местным жителям отводилась роль работников сферы услуг, обслуживающих туристов в гостиницах и ресторанах, в новом проекте говорится о более значимых позициях, о работе с перспективой: «Работа в центре – от помощи посетителям и обслуживания точек общепита до оформления выставок, производства необходимого оборудования и новых мультимедийных приложений – обеспечит местным жителям обучение и занятость». Музейный комплекс поведет Норт-Адамс в мир символической экономики своим путем.

В течение нескольких лет следя за перепетиями и поворотами истории с ММСИ, мы никогда не были уверены в конечном результате. Останется ли музей безо всякой финансовой поддержки штата Массачусетс? Найдет ли Музей Гуггенхайма средства, чтобы осуществить проект согласно первоначальному плану? И если концептуальный музей будет создан, придут ли туда посетители? В чем мы не сомневались, так это в том, что сама идея музея в той или иной форме сохранится. Мы были уверены, что исключить культурную стратегию реконструкции не удастся никому.

Тем не менее история чуть было не построенного в Норт-Адамсе, штат Массачусетс, концептуального музея и последующего изменения проекта поднимает серьезные вопросы об искусстве, региональной идентичности и глобальной культуре.

Музеи и культура больших городов

Еще в период, когда проект ММСИ воспринимался как часть расширяющейся международной сети музеев Гуггенхайма, встал вопрос – сохранять ли культурное наследие отдельных мест с их локальной идентичностью или же стараться привести их к некоему единообразию? Не затмит ли концептуальный музей авангарда скромные традиции народного искусства Норт-Адамса? Поможет ли сохранение старых фабричных зданий поддержать идентичность местного рабочего класса? При любых обстоятельствах, если музей начнет определять местную идентичность, это приведет к вероятному разрушению культурных представлений, на которых держится сообщество. Когда в условиях хрупкой экономики такое сообщество оказывается в финансовой и эмоциональной зависимости от транснационального музея, трагичность ситуации приобретает ироничный оттенок.


Рекомендуем почитать
Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.


Пьесы

Пьесы. Фантастические и прозаические.


Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу

История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.


Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.


Вторжение: Взгляд из России. Чехословакия, август 1968

Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.


Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия

Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.


Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике (сборник)

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.


Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.


Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.


Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.