Культуры городов - [35]

Города по-разному навязывают визуальную целостность: это может быть зонирование с обязательными параметрами для офисных зданий, визуальные проявления памяти в исторических районах, определенное истолкование ассимиляции этнических групп на уличных фестивалях, строительство стен, сдерживающих страх. Диснеймир представляется нам важным не только потому, что он подтверждает и усиливает значение культурной власти, навязывающей ви́дение, для управления обществом. Он важен еще и как пример приватизации и глобализации; здесь контролируется социальное разнообразие; здесь задается новая понятийная структура города, структура, которая на предыдущих этапах нашей истории задавалась иными формами общественной культуры. Нынешняя структура основывается на туристическом взгляде, вуайеризме, процветающем благодаря распространению видеокамер и новостям местных телеканалов.

Глупо было бы предлагать людям в качестве альтернативы сидеть дома и ухаживать за садом, но Диснеймир поднимает серьезные вопросы о социальных и политических последствиях рыночной культуры – от культурного туризма до культурных стратегий городского развития.

3. Музей в Беркширах [23] (в соавторстве с Филипом Касинитцем)

Непростая история Массачусетского музея современного искусства (MASS MoCA, далее ММСИ) наглядно демонстрирует популярность культурных стратегий развития даже в таких небольших городах, как Норт-Адамс[24]. Старый промышленный город – не самое очевидное место для строительства музея современного искусства. Рассчитывать, что музей будет способствовать туризму, который, в свою очередь, спасет город от экономического упадка, было бы рискованно. Но когда последний завод закрывает свои ворота и ни бизнес, ни правительство не предлагают других вариантов, убедить простых жителей, что их город готов к развитию символической экономики, несложно.

На самом деле в течение всего нескольких лет Норт-Адамсу было представлено два проекта музея современного искусства, каждый из которых по-своему нарушал традиционные представления о том, каким должен быть музей. Первым появился инициированный нью-йоркским Музеем Гуггенхайма мегапроект, по которому этот удаленный уголок Беркширов должен был стать форпостом глобальной культурной империи. Проект заглох, когда исчерпал ресурс политической поддержки, а привлечь достаточный объем частного капитала не удалось. Второй проект пришел ему на смену в 1994 году, был менее амбициозным и предполагал создание регионального центра, обучающего музея, где приглашенные художники находились бы в тесном контакте с местными жителями. Несмотря на различия, оба проекта строились на убеждении, что символическая экономика – это такая форма развития, при которой рабочие места создаются и без серьезной правительственной поддержки. Так ММСИ родился, умер и возродился в качестве культурной стратегии по оживлению депрессивного района.

Илл. 10. Культурный туризм в Беркширах: музеи, фестивали, исторические места

Норт-Адамс не похож на окружающие его холмы и долины северо-западного Массачусетса (см.: туристическую карту Беркширов), которые уже давно стали местом культурно-пасторального туризма. В долинах Беркширских гор проводятся летние фестивали – симфонические, театральные, танцевальные. Зимой покатые холмы становятся горнолыжными склонами, а по соседству виднеется все больше треугольных фасадов американских шале. Здесь же встречаются отремонтированные и возродившиеся к жизни летние коттеджи состоятельных господ и литераторов XIX века. Поместье Эдит Уортон[25] под названием Маунт (The Mount) стало базой шекспировской театральной труппы. На этом благополучном фоне Норт-Адамс с его заброшенным производственным комплексом XIX века и краснокирпичными зданиями заводов, не тронутых модернизацией, выглядит аномалией. В городках, подобных Норт-Адамсу, альтернатив культурному туризму не так много, даже если делать там особо нечего.

Культурные стратегии редевелопмента пользуются большей поддержкой именно в районах, пораженных экономическим упадком или стихийными бедствиями. Старые производственные династии прервались, а новых агентов влияния на их месте не появилось. Зарплаты низкие, работы мало, пустых разговоров много. Поскольку культурные стратегии складывались параллельно с символической экономикой пост-1970-х, они основаны на принципах визуального повышения ценности. Берется непримечательная местная архитектура и «возрождается» таким образом, чтобы там можно было проводить экскурсии, устраивать гостиницы и рестораны, – так создаются избранные ландшафты потребления. Однако у культурных стратегий есть свои ограничения. Выбор в пользу музеев, исторических районов и зон этнокультурного наследия делается только в том случае, если инвесторы не знают, как извлечь из земли, на которой все это располагается, больше выгоды. Приходится ориентироваться на средний класс с его уровнем образования, мобильности и реального дохода. В таких случаях государство, как правило, субсидирует проекты развития под давлением и с помощью влиятельного круга местных покровителей искусств. Важно, чтобы болезненные воспоминания о месте остались в прошлом или же были представлены в эстетизированном виде.