Культурологическая экспертиза: теоретические модели и практический опыт - [7]

Более того, управленец нуждается в повышении своих экспертных компетенций через систему подготовки и повышения квалификации государственных служащих, нацеленную на укрепление интеллектуального ресурса власти. Ведь, с одной стороны, государственный служащий всегда выполняет роль эксперта, однако, как считает А. М. Орехов, управленческое экспертное знание – это знание особого рода в силу того, что интеллектуал, продвинувшийся по управленческой лестнице, легко отказывается от статуса «интеллектуального собственника». Естественно, он не теряет свою интеллектуальную собственность, но она, независимо от его личной оценки, превращается в нечто дополнительное и второстепенное. Практически всякий интеллектуал, добившийся успеха в деле управления, последовательно переходит в ряды более сильного оверстрата – управленцев и в конечном счете ослабляет свою интеллектуальную собственность [18] . Тем самым в определенном смысле обращение системы управления к помощи ученых предопределено. Однако не только в России, но и в других странах, несмотря на кардинальные изменения в обществе, соответствующие перемены в представлениях о компетентности и установках, которые требуются для эффективного управления, происходят очень медленно. Британский психолог Дж. Равен обосновывает необходимость внедрения в систему государственного управления демократии особого типа – «демократии участия», полагая, что это позволит «государственным служащим и всем членам общества проводить по собственной инициативе (через отделы исследования и развития) поисковые работы в отношении проблем, которые они выявили в процессе выполнения своих профессиональных обязанностей» [19] . Добавим: роль таких отделов исследования могут выполнять как коллективные агенты (к примеру, НИИ, экспертные советы и рабочие группы при них), так и отдельные ученые, признанные высоко компетентными экспертами.

Что же следует из сказанного?

Первое. Недопустимость сохранения слабой конкурентной среды, обусловленной несформированностью институциональных отношений между всеми участниками – производителями экспертной продукции, отсутствием конвенциональных соглашений.

Второе. Признание системой государственного управления важной роли экспертного сообщества и результатов его деятельности как инструмента, участвующего в системе управления сферой культуры, способствующего принятию научно обоснованных решений.

Третье. Предложение пересмотра взаимоотношений между всеми участниками экспертной деятельности – статусными и нестатусными; соотнесение ресурсов (аудит знаньевых, информационных, финансовых и др. ресурсов).

Четвертое. Изменение соотношения между фундаментальными и прикладными гуманитарными и культурологическими исследованиями в разных подведомственных научно-исследовательских институтах.

В целом, следует особо подчеркнуть, что прежние статусные и институциональные регулятивы отношений между научными и образовательными сообществами уже во многом устарели, слабо поддерживаются системой государственного управления, тиражируя коммуникативные модели начала 90-х гг. прошлого века.

IV. Система мотиваций культуролога при включении в экспертные процедуры

Какими факторами, помимо названных, обусловлена лабильность профессионального сообщества культурологов и искусствоведов?

Прежде всего, низким уровнем взаимодействия академической и вузовской науки о культуре; несоответствием уровня заработной платы труду ученых-гуманитариев; отсутствием понимания приоритетности прикладных разработок в деятельности этих научных коллективов. С одной стороны, результаты фундаментальных исследований определяют научную состоятельность профессионального коллектива организации, являясь «визитной» карточкой НИИ в профессиональном сообществе; с другой – фиксируют такие факторы организационно-научной деятельности НИИ, как востребованность и эффективность прикладных разработок, подготовленных профессиональным коллективом. Заметим: даже только по этим двум факторам их недопустимо считать второстепенными компонентами в системе культурологического знания, в силу чего они не могут оставаться «в тени» интересов всего научного сообщества.

Какова же сегодня реальная ситуация в аналитическо-экспертном пространстве культурологического сообщества? Ответ неутешителен. В разработке концепций развития сферы культуры, подготовке законопроектов, правовых документов как механизмов регулирования сферы и реализации культурной политики, подготовке научно-аналитических материалов по социокультурному развитию и прогнозированию культурологам участвовать не очень престижно, поскольку этот вид профессиональной деятельности существенным образом не влияет на укрепление их статуса в научном сообществе. Можно добавить: и непрактично в условиях коммерциализации научной деятельности.

Трудно представить себе, чтобы такая ситуация существовала в среде ученых-естественников, где почти каждый из признанных научным сообществом специалистов является членом экспертного совета того или иного уровня и масштаба. По сути, маргинальная ситуация, сложившаяся в нашей стране в некоторых отраслях гуманитарного знания, в том числе и в культурологии, приводит к субъективизму оценок и мнений, беспрепятственно тиражируемых властными структурами.