Культурный разговор - [13]

Название картины («Да и Да») отсылает нас к дадаизму, художественному направлению столетней давности, провозгласившему иррациональность и бессмысленность главным методом настоящего искусства. Бесформенности шалуны прошлого века, однако, не провозглашали – а фильм Германики именно что бесформенный. Ноль сюжета, ноль актерских работ. Никаких новаций в картине, разумеется, нет, она неприлично банальна, однако удачно вписывается в современные убогие представления о свободе художника и правде жизни, собирая к себе под крыло все либеральные «фенечки» нынешней пены дней. Кто работает, учится, растит детей – тот прислужник диктатуры. А тот, кто ни фига не делает, но пьет, курит и ругается матом – тот настоящий боец за права человека. Герой Германики отважно рисует в паспорте, портит государственный документ, вы что – не понимаете против кого он выступает? Какая смелость движет этим придурком?!

Вообще раздражает, что я обязана писать про это русским литературным языком, нося предписанные вериги, а ведь правильным было бы рассуждать о подобных творениях в стиле, адекватном источнику. Но не могу я позволить себе сочинить что-нибудь вроде: «Фартовая шмара эта Германика. Ведь чистая Эллочка-людоедка с камерой, только та говорила “Жуть!” и “Мрак!”, а эта “Класс!” и “Круто!”. Протащила на экран нравы своей убогой проспиртованной тусовки – и нате вам пожалуйста, лучший режиссер. Глеб Панфилов режиссер – и она режиссер, ни … себе…» – Нет! Я так писать не могу, потому что мне свобода не положена, ее выдали только В.Г.Германике, под расписку, лично!

Вот и ММКФ направил свой бег в сторону «Золотой маски». Вот и кинематографические генералы, вслед за театральными, дрогнули: не дай бог их сочтут недостаточно либеральными (на фоне-то нынешних санкций). Надо срочно подать сигнал в Европу и дальше – пусть видят, в России есть Германика, есть свобода, есть правда жизни. Которая заключается в небывалом ничтожестве «поколения Н.», чей интеллектуальный предел – написание поста в «фейсбуке» и чей «лучший режиссер» не поднимает свою «свободную камеру» выше пояса.

2014

«Отвяжитесь от меня со своими тангейзерами»

Итак, руководитель санкт-петербургского Михайловского театра Владимир Кехман отправился в Новосибирск реформировать тамошний оперный театр, получивший за четыре месяца столько рекламы, сколько у него, наверное, не было за все время существования. Правда, реклама эта связана не с эстетическими достижениями театра, а с яростным спором в обществе о пределах допустимого в искусстве, который вызвала постановка оперы Вагнера «Тангейзер» молодым режиссером Т.К.

Позвольте уж мне не называть его фамилию: не хочу я свое имя бросать в топку ураганного пиара этого самого «творца», свободного «художника», который, по моему мнению, ни творцом, ни художником не является. Творцом был Вагнер. Интерпретаторы – это оркестр, певцы и дирижер. Режиссер в опере – помощник интерпретаторов, проводник творца. Создавать свое полноценное произведение он никак не может, на это у него просто нет художественных средств, он не творит свой мир, а пользуется чужим: может лишь помочь ему воплотиться или помешать. Так что для разговора о свободе художника нет предмета – нет художника.

Ни защитники, ни противники новосибирского «Тангейзера» в подавляющем большинстве не видели новосибирского спектакля, что не мешает защитниками оскорблять противников – дескать, тупое быдло, ты же спектакля не видело, а вякаешь. Так ведь и вы спектакля не видели, а вякаете. Отчего бы нам всем, налогоплательщикам, и не повякать? Даже из описаний спектакля и тех отрывков, что показывали по ТВ, было очевидно (да и никто этого не отрицал) – перед нами агрессивная режиссура прекрасно знакомого многим зрителям типа. Агрессивная режиссура, как раковая опухоль, может быть доброкачественной и злокачественной. Доброкачественную можно при мысленном усилии как-то вырезать и попробовать наслаждаться пением и музыкой. Злокачественную уже не вырезать никак. Сцена в «гроте Венеры», поданная как съемка фильма о неизвестных годах пребывания Спасителя (по замыслу постановщика, с помощью агентуры Венеры он очень весело проводил время, не описанное в канонических Евангелиях), относится к режиссуре злокачественной. Она демонстрирует чрезвычайно легкое отношение режиссера Т.К. к христианским ценностям, которое присобачено в оперу Вагнера без внятной художественной цели.

Понятно, что за цаца для современных режиссеров этот Вагнер, они давно не трепещут ни перед Пушкиным, ни перед Чайковским, ни перед кем вообще из «первых парней», за использование которых получают гонорары. Вроде бы загадка: почему не сочинить свою пьесу, свою оперу (или приятелей по соцсетям попросить, это ж плёвое дело) и с полным правом отжигать на сцене что угодно. Да вот беда – зритель пойдет на Пушкина, Чайковского, Шекспира, Вагнера и т. п., и трудно заманить его на пьесу или оперу без ярлычка с гарантированной фамилией классика. Так что приходится возиться с чужими (зачастую и чуждыми) произведениями, пытаясь выразить через них свое «мировоззрение».