Культура прокариотов - [2]

Михаил Иванович много думал над каждым словом, но смысла не улавливал. Нужному человеку не требовалось ни пола, ни возраста, ни образования — только «железные нервы»! Для чего? Не иначе как для убийства. Конечно же, не людей — это уже криминал. Скорее всего, домашних животных. Подросших хрюшек или сбесившуюся любимую собачку. Михаил Иванович решил обговорить условия с работодателем. Для того и отправился в соседнюю область.

Перевалив за треть века, Михаилу Ивановичу пришлось менять профессию. «Конъюнктура изменилась», как говорит его младший брат. Михаил Иванович перестал устраивать руководство. Заведуя отделением секретного НИИ генетической микробиологии в течение двадцати лет, Михаил Иванович занимался одной единственной темой. Наконец он приблизился к завершению научной работы. В последние два месяца его тема почему-то оказалась ненужной, а методы исследования — устаревшими и непригодными.

Заявление «по собственному» подписали безо всякого сожаления. Коллегиально. Ни один из вышестоящих не смотрел ему в глаза и даже не пытался скрыть удовольствия. Ещё бы! Уходил крайне неудобный, бестолковый во всех отношениях, деспотичный руководитель. В дирекции никто не мог понять, как это в наше время за копеечную зарплату, ни один сотрудник отдела доктора Зверева не покидает рабочего места до окончания эксперимента? Если положено наблюдать за процессом неделю — станут жить в лаборатории. И всё потому лишь, что заведующий прикажет. Без крику и топанья ногами.

Любой вышестоящий не любил визиты Зверева. Михаил Иванович почему-то безоговорочно подписывал любые документы в свою пользу. Начальник только хлопал ресницами, а потом долго оправдывался перед руководством.

За эту особенность Зверева, убеждать без длительных просьб и объяснений, его ценили коллеги из контролирующего ведомства. Несколько раз доктору предлагали перейти к ним, одеть погоны. Испытывая врождённую брезгливость к карательным органам, Михаил Иванович отказывался. Когда его вынудили уйти с работы, путь к чекистам преградил возрастной ценз. И бывшему учёному пришлось опуститься по социальной лестнице до средней площадки. Он не гнушался никакой работы. Одна беда — никуда не брали! И сила убеждения не помогала. Каждый работодатель, пообщавшись с ним, видел в Звереве своего конкурента. Даже если Михаил Иванович просил место сторожа. Пришлось талантливому учёному перебиваться случайными мелкими заработками. Увидев в газете странное со всех сторон объявление, Михаил Иванович поехал в Пастухово, попробовать себя как человека «с железными нервами».

Работа действительно оказалась высокооплачиваемой. За три с небольшим месяца предложили столько, сколько Зверев не мог заработать и за пять лет на прежней должности, со всеми своими категориями и степенями. Это уже не хрюшку завалить, решил он, глядя на работодателя с бесцветными глазами.

— У вас нет родственников с психическими отклонениями?

— Нет. — Михаил Иванович понял, началось собеседование.

— Есть ли у вас родственники?

— За границей или вообще?

— Скажем, в радиусе ста километров.

— Есть, — коротко сказал Зверев. Говорить о единственном брате не хотелось. Мало ли какая работёнка предстоит?

Работодатель не стал уточнять вопрос о родственниках.

— Заболевания желудка и кишечника?

— Не жаловался.

— Умеете готовить самостоятельно?

Михаил Иванович улыбнулся. Его в повара принимают? Что же нужно уметь за такие деньги? Тушить лягушек и жарить кузнечиков, не иначе!

— Значит, умеете, — заключил мужчина с бесцветными глазами. — Тогда, проблем никаких!

— Что мне нужно делать?

— Жить, — работодатель поднялся из-за стола и представился: — Алексей Исаевич Пригожин!

Мужчины пожали друг другу руки и вновь сели по разные стороны деревянного стола. Михаил Иванович осмотрел протянутые ему листы контракта. Пробежав глазами несколько пунктов, Михаил Иванович посмотрел на Пригожина.

— Удивляет отсутствие обязанностей работодателя?

— Удивляет.

— Ни к чему эти формальности! Оплата гарантирована. В случае успешной работы ваше вознаграждение увеличится втрое!

— Почему? Насколько я понял, работа не связана с риском и какими-то особыми условиями труда.

— Условия особенные, — выдохнул работодатель. — И риск есть. Оплату увеличу втрое не потому, что я щедрый! Ваши предшественники не смогли получить расчёт, только и всего.

— У них были обычные нервы?

— Да, — по-простому ответил Пригожин. — Я не психоаналитик. Человека определить с первого взгляда сложно. Оба уверяли, что для них такая работа — пустячок!

— Они живы?

— Живы. Только денег давать им нельзя, по закону. Недееспособны. А родственников — никаких! Мне казалось, наоборот, без жён, детей, тёщ нет помех для работы, а вышло хуже — денег некому отдать.

— Недееспособны, сидят что ли?

— Лежат. В психушке. Нервы нужны на этой работе. Я сам выдержал только неделю.

— Что нужно делать? — повторил вопрос Михаил Иванович, понимая, что работодатель тянет. Если ознакомит с характером работ — обратного пути не будет. Но Зверев не собирался отказываться.

— Вы, получается, согласны? — с удивлением спросил Пригожин.

— Потому и приехал.

— Хорошо. О последствиях вы уже знаете, поехали дальше! — начальник пожевал губами, будто размышлял вслух. — Вас забросят вертушкой за девяносто километров в глухую тайгу. Сто дней нужно будет следить за работой подстанции. Специального образования не потребуется. Проверять уровень масла в трасформаторах, всего и делов! Жить в избушке с электроотоплением. Продуктов завезём на полгода.