Культура Исландии - [3]

Исландцев настолько мало, что они до сих пор обходятся без фамилий и даже в самом официальном обращении называют друг друга по имени, в третьем лице — для точности также с прибавлением имени отца, вроде как бы по имени-отчеству. Фамилии есть только у очень немногих исландцев: в 1925 г. брать себе фамилии было запрещено специальным законом. То, что иностранцы принимают за исландские фамилии (Эйнарссон, Ауртнасон или Эйнарсдоухтир, Ауртнадоухтир и т. д.), на самом деле отчества, и поэтому они разные у отца и сына или отца и дочери («сон» значит «сын», «доухтир» — «дочь»). Таким образом, сын знатного или знаменитого отца не наследует его знатности или славы. Кичиться своей фамилией — вещь невозможная в Исландии. Все принадлежат как бы к одной большой семье, члены которой различаются только по имени или имени и отчеству.

В малочисленном народе одному человеку приходится выполнять несколько дел, которые в большом народе обычно выполняют разные люди. Исландскому эстрадному автору нередко приходится не только выступать на концерте в качестве конферансье, но и самому расставлять стулья для исполнителей. В Исландии ученый — часто также и поэт, а политический деятель — часто также и ученый. Йоун Сигурдссон, самый знаменитый из исландских политических деятелей, в течение многих лет руководивший борьбой исландцев за национальное освобождение, был выдающимся историком. Ханнес Хафстейн, первым возглавивший исландское самоуправление в качестве министра Исландии, был выдающимся поэтом. В. маленьком народе ответственность отдельного человека за общенародное дело и его участие в нем особенно ощутима. В исландских газетах принято печатать обстоятельные некрологи о людях, оставивших по себе добрую память, — моряках, фермерах, печатниках, агрономах, врачах, учителях и т. д., — хотя бы они не занимали никакого видного положения. В маленьком народе отдельный человек не теряется в массе. Даже события его частной жизни имеют известный резонанс: в исландских газетах публикуются, например, сообщения о всех заключенных в стране браках, и тут же помещается фотография жениха с цветком в петлице и невесты с букетом цветов в руках. Расстояние между людьми разного положения в маленьком народе короче, чем в большом. В Исландии знаменитый писатель ничем не выделяется из простых смертных: все его постоянно видят и поэтому не обращают на него особого внимания. Рядовой исландец и знаменитость сплошь и рядом между собой на ты — они, возможно, товарищи по школе или соседи. Иногда даже лидер политической партии, обвиняя своего парламентского противника, обращается к нему на ты — может быть, они еще в детстве сражались и притом отнюдь не по парламентскому кодексу.

В стране, где все друг друга знают, можно не бояться воров. Если хочешь зайти в кафе на центральной улице Рейкьявика, можно оставить свой портфель на улице, прислонив его к стене: его никто не возьмет. К любому хутору в Исландии можно подходить, не боясь собаки: исландские собаки не кусаются, их лай — только приветствие пришельцу. Патриархальность нравов, характерная для маленького народа, сказывается и в том, что Исландия — это, наверно, единственная в мире страна, где совсем не приняты чаевые. Само собой разумеется, что в стране, где нет и двухсот тысяч людей, нет почвы для бюрократизма. О размерах государственного аппарата в Исландии можно судить по тому, что правительство и министерство иностранных дел помещаются в маленьком одноэтажном доме с мезонином. В стране всего несколько десятков полицейских. Нигде нет никакой вооруженной охраны: ни в важнейших учреждениях иди на электростанциях, ни в порту. Нигде не нужны никакие пропуска. Иностранцы принимают исландских полицейских — они в черной форме с серебряными пуговицами и в фуражке с белым верхом — за морских офицеров, а шоферов автобусов — они в форме цвета хаки и такого же цвета фуражках — за сухопутных офицеров. Но офицеров в Исландии вообще нет, так как нет армии и никогда не было. И это, пожалуй, самое странное в Исландии.

В продолжение почти одиннадцати веков — с тех пор, как в Исландии появились первопоселенцы, — жители ее только понаслышке знают, что такое войско и война. Правда, исландские первопоселенцы были детьми воинственной эпохи викингов. Применять оружие они считали делом законным и почетным. Многие из них сами принимали участие в викингских походах. Но переселение в Исландию не сопровождалось завоеванием: страна была тогда совершенно необитаема, если не считать нескольких ирландских монахов отшельников — они искали уединения на затерявшемся среди океана необитаемом острове. Никакие нападения извне не угрожали исландскому обществу и в первые века его самостоятельного существования. Поэтому в Исландии с самого ее заселения не было нужды ни в военном вожде, ни в войске.

После трех с половиной веков самостоятельного существования, в продолжение которых воинственность населения находила выход только в родовых распрях, исландское общество не могло противопоставить норвежскому королю никакой военной силы, и страна была присоединена к Норвегии, а еще через полтора века она вместе с Норвегией стала датским владением. В XVI в. у исландцев было отнято право носить оружие. Через семь веков после заселения страны некогда воинственный народ стал настолько беззащитным, что, когда в 1627 г. к исландским берегам пристало несколько кораблей алжирских пиратов, пораженное ужасом население не могло оказать пришельцам никакого сопротивления: пираты грабили сколько хотели и убивали или уводили в рабство кого хотели. Борьбу с датским государством за национальную независимость исландцы вели упорно и мужественно, но никогда не применяли оружия. И вот, как раз когда после семи веков иноземного гнета Исландия наконец снова стала независимой и полностью освободилась от своей метрополии — Дании, в Исландии впервые в ее истории появилось иноземное войско. Кончились времена, когда отдаленное положение среди океана могло спасти страну от вторжения иноземного войска.