Культура Исландии - [14]

Разнообразными могут быть также ответы на вопрос о том, что такое родной язык. Выдающийся исландский поэт прошлого века Махтияс Йокумссон в стихотворном обращении к «западным исландцам», т. е. исландцам, эмигрировавшим в Канаду, дает целый ряд образных определений исландского языка. По его словам, родной язык для исландцев — это «сокровищница жизни», «искусство, пылающее мужеством», «живая душа, оправленная в сталь», «форма духа в гибких образах», «сага о минувших временах», «потоки жизни в русле летучего века», то, что могло

Претерпеть все униженья —

Голод, мор, огонь и стужу,

Нищету и гнет бесправья

и было для народа

Матерью в годину злую,

Жажду утоляло, голод,

Очагом зимой бывало,

Светом солнечным во мраке

И светильником в лачуге,

Весть несло о странах дальних

И о славе дней минувших…[8]

Судьба исландского языка в самом деле исключительна. Обычно, когда малочисленный и бедный народ попадает на многие века под иноземное иго и становится политически и экономически зависимым от страны с гораздо более многочисленным населением и несравненно более богатой, то язык этой страны либо совсем вытесняет родной язык угнетенного народа, либо по меньшей мере становится его литературным языком. Так, у норвежцев — ближайших родичей исландцев по языку — в период датского владычества датский язык стал языком литературы, и норвежцы до сих пор не изжили датского языкового наследства, хотя Норвегия освободилась от датского владычества полтора века тому назад. Исландцы, народ, значительно менее многочисленный и более бедный, чем норвежцы, были под датским владычеством пять с половиной веков — на полтора века дольше, чем норвежцы. Однако исландский язык в продолжение всего этого более чем полутысячелетнего периода продолжал оставаться не только разговорным языком всей страны, но и ее литературным языком: на нем все время создавались литературные произведения, поэтические и прозаические, он широко применялся в письменности, а с XVI в. — и в печатных книгах.

То, что очень маленький и нищий народ, попав на пять с половиной веков под власть большого и богатого народа, сохранил свой язык, похоже на подвиг героя волшебной сказки: маленький мальчик побеждает вооруженного до зубов великана или какое-нибудь страшное чудовище. Но в сказке такая победа слабого над несоизмеримо более сильным оказывается возможной потому, что у слабого есть какое-то волшебное средство. И такое волшебное средство действительно было и у исландского народа: его древняя литература, ее богатство, ее широкая популярность в народе, одним словом то, что, как сказал Сигурд Нордаль, глава современной школы исландских филологов, исландский народ — это самый литературный народ мира.

Очевидно, конечно, что роль литературы в развитии литературного языка очень велика. Если нет литературы, то нет и литературного языка. В сущности, исландский язык стал литературным еще до того, как он стал письменным. Отсюда исключительная близость древнеисландского литературного языка к устной народной речи. Чем содержательней и разнообразней литература, тем богаче, живее и гибче литературный язык. Не удивительно поэтому, что исландский язык — самый богатый, живой и гибкий из средневековых литературных языков — оказался таким живучим.

Но судьба исландского языка исключительна и в другом отношении. Обычно язык народа не представляет собой чего-то единого, а распадается на литературный язык и местные диалекты, т. е. разговорный язык народа, меняющийся от места к месту, и различия между литературным языком и местными диалектами или между отдельными местными диалектами могут быть очень значительны[9]. Так, они очень значительны в других скандинавских странах — Норвегии, Дании, Швеции. Различия между отдельными местными диалектами значительны даже на такой ограниченной скандинавской языковой территории, как Фарерские острова, где живет всего около 35000 человек. Между тем в Исландии, которая по площади почти в сто раз больше Фарерских островов, диалектальные различия настолько ничтожны, что очень многими считались несуществующими. Как правило, они заметны только квалифицированному фонетисту. А главное — они не имеют характера отклонения от литературной нормы. Поэтому, если называть диалектом не просто речь, характеризуемую местными особенностями, а местную речь, отклоняющуюся от литературной нормы, то тогда в Исландии действительно нет диалектов, как нет и литературной нормы, которая им противопоставлена. Характерно, что в Исландии принято рекомендовать иностранцам изучать исландский язык не в столице, а в каком-нибудь глухом углу. Там, утверждают исландцы, говорят «более чисто и правильно». Общий язык народа, на котором говорят в любом глухом углу, и есть литературный язык в Исландии. Таким образом, если исландцы — это самый литературный народ мира, то исландский язык — это самый литературный язык мира.

Не у всякого народа есть литературные памятники более чем полутысячелетней давности. Но даже если у народа есть такие древние литературные памятники, то, как правило, они не могут быть прочитаны представителем этого народа без специальной подготовки: и слова, и грамматические формы, и синтаксические конструкции, и нередко даже буквы в этих памятниках не те, что в современном языке. Исландский народ и в этом отношении занимает особое место. Современный исландец может свободно читать и понимать памятники своей древней литературы, хотя их отделяет от современности семь — восемь веков. Но отсюда не следует, что исландский язык на протяжении своей истории совсем не изменился. Он изменился, и в некоторых отношениях даже довольно значительно