Культура Исландии - [13]

В одном из зданий старого Копенгагена есть комната с невысокими стеллажами. В ней хранится самое большое собрание древнеисландских рукописей — так называемое Арнамагнеанское собрание. Арнас Магнеус — это латинизированное имя Ауртни Магнуссона, исландца, который в конце XVII – начале XVIII в. собрал эти рукописи. Ауртни Магнуссон, потомок Снорри Стурлусона в шестнадцатом поколении, жил в Копенгагене и был профессором копенгагенского университета. В Исландии не было своего университета до 1911 г., поэтому исландцу можно было сделаться ученым, только приобщившись к датской науке. Всю свою жизнь Ауртни посвятил собиранию древних рукописей, в первую очередь — исландских, конечно. Когда он был в Исландии, он собрал там все, что мог, не пренебрегая ни одним клочком или обрывком. Древние рукописи было единственное, что его интересовало в жизни. Большую ее часть он прожил холостяком. Пятидесяти лет он женился на богатой вдове, которая была на десять лет его старше, и благодаря ее состоянию еще умножил свое собрание. В 1728 г., во время большого пожара Копенгагена, часть его собрания сгорела. От этого удара Ауртни так и не мог оправиться и умер спустя два года, завещав свое собрание копенгагенскому университету. Ауртни Магнуссон был лучшим знатоком исландских рукописей, и он до сих пор — самая крупная фигура исландской науки, несмотря на то, что он не опубликовал ни одного научного труда и не оставил после себя ничего, кроме писем, разрозненных заметок и т. п. — его преклонение перед тем, что было написано в древности, было настолько велико, что сам он не мог написать ничего, что бы его хоть сколько-нибудь удовлетворило.

В наше время в Арнамагнеанском собрании посетителя встречает Йоун Хельгасон, тоже исландец и профессор копенгагенского университета. Йоун Хельгасон высок, сутул, никогда не улыбается и во всем разочарован, кроме, по-видимому, древнеисландских рукописей. Он посвятил всю свою жизнь их изучению и публикации. Он лучший в мире знаток этих рукописей. Но он не только ученый, но и поэт, и притом несомненно лучший поэт современной Исландии. Правда, он опубликовал очень мало стихов. Свой единственный сборник стихов — «С юго-востока» — он был вынужден издать, чтобы воспрепятствовать распространению рукописных списков своих произведений, а его едкие сатирические стихи, которые распространяются в Исландии в списках, до сих пор не изданы. Йоун Хельгасон сердится, когда ему говорят о его стихах. Он хочет, чтобы его считали просто хранителем рукописей. И действительно, в его поэзии много следов его занятий древними рукописями и средневековыми литературными памятниками. Никто не сумел так вдохновенно сказать о древнеисландских рукописях, как сказал о них Йоун Хельгасон в своем стихотворении «В Арнамагнеанском собрании рукописей».

Между Исландией и Данией долго шла «тяжба о рукописях». Наконец в июне 1961 г. в датском парламенте было принято решение о передаче их Исландии. Согласно этому решению большая часть исландских рукописей из Арнамагнеанского собрания и часть исландских рукописей из копенгагенской королевской библиотеки должны быть переданы Исландии. Для Исландии возвращение этих реликвий было бы большим торжеством и национальным праздником. Однако решение датского парламента до сих пор не приведено в исполнение. Выполнению его особенно противятся датские филологи. Они считают, что древнеисландские рукописи должны остаться в Копенгагене.

Копенгагенцы привыкли смотреть на исландцев как на провинциалов. По сравнению с великолепным Копенгагеном с его старинными дворцами и парками, богатейшими музеями и библиотеками Рейкьявик до недавнего времени действительно был глухой провинцией. Кроме того, как это свойственно филологам вообще, в результате занятий древними рукописями и древней литературой датские филологи пришли, по-видимому, не только к осознанию эфемерности всего, написанного человеком, но также и к неосознанному убеждению, что в сущности важно не само написанное человеком, а написанное о написанном, другими словами — не то важно, что древнеисландские рукописи написаны исландцами и в Исландия, что в них заключены замечательные произведения, созданные гением исландского народа, а то, что датчане немало посидели над ними, изучая их. Впрочем, эта филологическая иллюзия — тоже проявление эфемерности всего, написанного человеком.

Язык

«Я изучаю исландский язык не для того, чтобы научиться политике, приобрести военные знания и т. п., но для того, чтобы научиться образу мыслей мужа, для того, чтобы избавиться от укоренившегося во мне с детства благодаря воспитанию духа убожества и рабства, для того, чтобы закалить мысль и душу так, чтобы я мог без трепета идти навстречу опасности и чтобы моя душа предпочла скорее расстаться с телом, чем отречься от того, в истинности и правоте чего она непоколебимо убеждена».

Расмус Раек

Язык определяли как нечто, беспрерывно создаваемое народом, и в этом смысле язык — это то, что всего больше связано с действительностью, в которой живет народ, с его настоящим. Но язык определяли и как то, что связывает народ с его прошлым и в чем выражается своеобразие национальной культуры и характера или, как говорили романтики, «дух народа». Правда, в современном языкознании язык обычно определяется как система знаков или вообще какая-то «система», и действительно, язык можно представить как систему или даже свести его целиком к формулам и схемам. Однако едва ли когда-нибудь удастся сделать обратное: язык, построенный из формул и схем, будет так же непохож на живой язык, как робот непохож на живого человека. Поэтому, если наука о роботах — это не наука о человеке, то и современное языкознание — это не наука о языке.