Культовый Питер - [50]
— Гады! Вы не знаете, кто такой Иван Бунин!
— Знаем, знаем! — приговаривали те.
Доброжелательные очевидцы сообщили подробности. Андрей, сойдя с лестницы, вошел в контакт с витриной, осерчавши, разбил ее и стал кидать в толпу алмазы, оказавшиеся там. Набежали милиционеры, и Андрей вступил, уже не в первый раз, в неравный бой с силами тоталитаризма.
— Небось Бунин Иван Алексеич не гулял так! — сказал нам интеллигентный начальник отделения, куда вскоре нас привели.
— Ну как же! — воскликнул я. — Вспомните, в девятом томе Иван Алексеевич пишет, что однажды Шаляпин, Федор Иваныч, на закорках из ресторана нес его!
— Ну тогда другое дело! — воскликнул начальник.
И тут в это невыразительное подвальное помещение вошли, сутулясь и слегка покачиваясь (видимо, от усталости), наши спутницы,
— Вот девушки хорошие у вас! — окончательно подобрел начальник.
И мы вернулись за наш столик! Увидев нас, Саня Колпашников радостно вскинул свой золотой саксофон.
— Моим друзьям-писателям и их очаровательным спутницам!
И грянуло знаменитое «Когда святые маршируют»! Мы снова бросились в пляс. Чем заслужили тогда такое счастье? Наверное, это был аванс, и мы потом постарались его отработать.
Удивительно, что писатель Василий Павлович Аксенов тоже оказался участником тех событий. В тот самый вечер он тоже находился в «Европейской», но в ресторане «Крыша», расположенном на пятом этаже и сделанном точно самим Лидвалем. Ресторан этот тоже был знаменит, но считался попроще. Василий Павлович спускался уже вниз, со знаменитой Асей Пекуровской, первой женой Сергея Довлатова, бывшего тогда в армии и в разводе с Асей. Аксенов и Ася спорили о том, остались ли писатели в Питере или уехали все в Москву.
— Назовите кого-нибудь! — требовал Аксенов.
И тут они увидели распластанного Битова.
— Вот пожалуйста — один из лучших представителей петербургской прозы! — указала Ася, и они пошли на такси. Об этом я узнал через много лет из уст Аксенова и снова восхитился: какая же бурная тогда была жизнь!
Сейчас я иногда бываю в «Европейской». Но на тот мой гонорар можно теперь выпить разве что полчашечки кофе. Поэтому богема гуляет теперь в другом месте, не менее знаменитом.
Если мы вернемся сейчас обратно на площадь, увидим, что правой своей рукой бронзовый Пушкин указывает на дом, где был — и работает сейчас — знаменитый артистический подвал «Бродячая собака». Красавец дом, как и многие дома вокруг, выстроен по рисунку Росси в стиле строгого классицизма Много было тут славных жильцов. Но самые знаменитые «жильцы» — подвальные.
Открыл «Бродячую собаку» неутомимый театральный деятель Пронин в ночь на 1912 год. И кого только здесь не было! Весь цвет декаданса, Серебряного века, футуризма высказывался тут, выставлялся, напивался, влюблялся, расставался, дрался, но главное — блистал. Многих настигла тут слава — кого заслуженная, а кого — скандальная.
Ахматова, одна из признанных красавиц и обольстительниц той поры, читала там:
Много коварных обольстительниц было там. Одна из них — роковая красавица Глебова-Судейкина, жена художника Судейкина. А «черную трубку» курит, вероятно, Николай Гумилев, муж Ахматовой, приводивший ее сюда и на ее глазах крутивший романы. Какой-то надрыв, безусловно, был в этом подвале. Пир во время чумы. Точней — пир в предчувствии чумы. До революции, которая уничтожит это все, оставалось немного. И это чувствовалось в воздухе. Одним из зачинщиков здешней гульбы был граф Алексей Толстой. Светский шалопай, будущий великий советский писатель. Были и выступали тут Северянин, Мандельштам, Блок, Кузмин, Бальмонт, Белый, Чуковский, Сологуб, Тэффи, Аверченко. Здесь провозглашал свои манифесты лидер футуристов Маринетти, Маяковский, с присущим ему накалом, выступал тут, что и привело в конце концов к закрытию «Бродячей собаки».
Произошел скандал, кто-то вызвал полицию. На другой день был обыск, нашли дюжину запрещенных бутылок (по случаю войны тогда был сухой закон) — и в начале марта 1915 года подвал закрыли. Почти — навсегда. Во всяком случае, никто из его гостей того времени больше сюда не вошел.
И лишь в 1991 году усилиями жизнерадостного подвижника Владимира Александровича Склярского подвал снова был открыт — и сразу снова попал в историю. В дни путча в Петербурге оказались участники «Конгресса соотечественников», представители лучших русских фамилий, и в эмиграции тоже сделавшие немало, в том числе и для славы России. Ситуация была весьма напряженной. Ждали всего, в том числе и военного захвата города путчистами. И тем не менее высокие гости не испугались и приехали в только что открытую, еще не обустроенную «Бродячую собаку» — и их встретили аплодисментами еще на улице. Петербургская жизнь, насильственно разорванная, была восстановлена. Среди множества гостей был граф Орлов, а также молодые и прелестные Елизавета Голицына и Екатерина Оболенская. Встречал их среди прочих Никита Алексеевич Толстой, сын Алексея Толстого, одного из зачинщиков «Бродячей собаки». История сомкнулась. «Собака» ожила. И теперь тут опять бушует богема, и усталые ноги опять несут тебя туда. Посидишь, увидишь своих, выпьешь — и поймешь, что жизнь еще не прошла. А если и прошла, то не мимо. За этим домом Итальянская улица заканчивается — узким мостом через канал Грибоедова. На мосту в любую погоду, даже в холод, играют бедные музыканты.
