Культовый Питер - [18]

Поскольку Пестель и Рылеев, вожди декабристов, бывали в доме Булатова, ближние улицы в советское время получили их имена. На углу с Литейным — неказистая школа, где я учился до четвертого класса, напротив был пышный, в восточном стиле, знаменитый дом Мурузи, где жил юный Бродский. Интересно, что неподалеку жили и все, кто составил потом неслабую «ленинградскую школу», — и Сергей Довлатов, и Дима Бобышев, и Толя Найман, и Женя Рейн, и Саша Кушнер, и Глеб Горбовский, и Володя Уфлянд жили тут же рядом, и когда мы встретились, то нам, «ребятам с одной улицы», сойтись было очень легко.

Переходим Литейный и идем дальше по улице Пестеля — впрочем, недалеко. В угловом доме жил Самуил Маршак, и по свидетельству одного мальчика, который сейчас уже слегка повзрослел, собирал ребят со всего двора к себе в квартиру и читал им только что написанных «Мистера Твистера» и «Ленинградского почтальона».

На той же улице Пестеля, недалеко от Летнего сада, стоит и смотрит через Литейный на собор Преображенского полка другая не менее знаменитая и более старинная Гангутская церковь. Если Преображенский собор с его оградой из турецких пушек построен в 1829 году в честь победы в турецкой войне, то эта церковь была построена в стиле барокко в 1721-м в память о двух блистательных победах русского флота — при Гангуте 27 июля 1714 года и при Гренгаме 27 июля 1720 года — еще при Петре! В 1735 году она была перестроена гением барокко Коробовым и стала каменной. Сто лет громкой русской истории между этими церквями! На мемориальной доске на стене Гангутской церкви — названия полков, участвовавших в гангутском сражении. Вскоре после наших побед Швеция подписала Ништадтский мир. Русский флот и после не подводил. На торце соседнего дома — мраморная доска в честь героической обороны полуострова Ханко с июня по декабрь 1941 года.

Да. Наши всегда неплохо воевали. Порой, к сожалению, против своих. Сразу за Гангутской церковью, не доходя знаменитого Летнего сада, мощный красивый дом со стеклянной крышей — один из павильонов Соляного городка, идущего вдоль широкой Фонтанки. Когда-то здесь запасали соль. Сразу после войны, нашей, Второй Отечественной, здесь открылся замечательный Музей обороны Ленинграда. Сюда привел меня отец, как только мы переехали, я еще в школе не учился. Это был мой первый музей. Да куда еще и вести было послевоенного мальчика, как не в музей, где позорно валялся сбитый фашистский самолет. Еще, помнится, меня потряс ссохшийся кусок хлеба на витрине (по свидетельству очевидцев, сильно преувеличенный) — дневная норма блокадного ленинградца, и еще огромный, до потолка, портрет генерал-лейтенанта Кузнецова в развевающейся шинели — это он руководил обороной. Выйдя на перекресток с Фонтанкой, слева видим старинное грациозное трехэтажное здание с кованым козырьком над крыльцом — знаменитое жандармское Третье отделение, в наши дни районный суд, где судили и осудили Бродского. Напротив, за рекой, мрачный темно-розовый Михайловский дворец, где убили Павла. Потом здесь было военно-инженерное училище, где учился курсант Федор Достоевский. Из окна дома своего друга Тургенева на Фонтанке Пушкин глядел отсюда на Михайловский замок и написал потом свою оду «Вольность», за которую поехал в первую свою ссылку, в Кишинев.

Петербург — город гениев и жандармов. Это особенно ощущается здесь, в этой части города. Но жандармы, сделав свое дело, уходят, а гении остаются.

Преображенский полк был самым знаменитым, но с ним всегда славой, победами и «гвардейской лихостью» соперничали другие полки, места размещения которых стали уже старинными и известными районами города, каждый со своими историями и легендами. Вторым полком после Преображенского всегда считался Семеновский полк, возникший, как и Преображенский, из петровских «потешных солдат». Семеновцы еще Орешек брали в 1702!

В первой четверти XVIII века был отведен участок для обустройства Семеновского полка в местности, которая называлась тогда Козье болото. Сейчас это начало Московского проспекта, рядом с Фонтанкой, где и образовался знаменитый городской район, названный Семенцы. Одинаковые улицы, застроенные казармами, были названы именами маленьких подмосковных городков, поскольку и сам Семеновский полк происходил из Подмосковья. Это улицы Рузовская, Можайская, Верейская, Подольская, Серпуховская, Бронницкая. Перечисляю их названия по памяти. Люди не любят однообразия, и всегда придумывают что-то делающее жизнь милей, кто-то в прошлых веках придумал красивую и слегка насмешливую фразу, позволяющую легко запомнить названия этих улиц и даже придать им некоторый поэтический колорит: «Разве Можно Верить Пустым Словам Балерины». И благодаря этому незатейливый район стал особенно знаменит, и долгое время говорилось: «Живет на балеринах» — и настоящим петербуржцам это сразу говорило не только о месте, где человек жил, но и характеризовало его социальный статус: Семенцы стали, в отличие от места квартирования Преображенского полка, местом отнюдь не аристократическим. Здесь селились мещане, ремесленники, мелкие купцы, и выглядели Семенцы соответственно. Колорит этот сохранился и сейчас.