Кули. Усадьба господина Фуада - [57]

«Ну дела! — думала Киджакази. — Бедный господин! Но он еще одумается». Киджакази уже было решила, что ее хозяин не в своем уме, но потом поняла, что он огорчен надвигающимися переменами. И старая служанка немного успокоилась, хотя ей была неприятна даже мысль о том, что ее хозяин вынужден знаться с бедняками.

Гости уехали, а Фуад все стоял и, стиснув зубы, смотрел им вслед. Он был взбешен. Увидев Киджакази, направлявшуюся с кувшином к колодцу, он вдруг почувствовал к ней острую ненависть, будто бы в ней была заключена причина революции и реформ нового правительства — словом, всех его несчастий.

— А ну, поторапливайся! Ползешь, как безногая. А потом, кто это тебя посылал за водой? Ты что, хочешь поплескаться?

— Я иду, чтобы напоить коров, — кротко ответила Киджакази.

Фуаду не за что было упрекать Киджакази — просто в этот момент не подвернулось больше никого, на ком он мог бы сорвать свою злость. Однако старая служанка, приняв его недовольство на свой счет, быстрее заковыляла к колодцу.

По радио каждый день объявляли о национализации собственности помещиков и капиталистов, о мерах по расширению внешней и внутренней торговли, а это означало, что новая власть крепнет и возврата к старому больше нет. Фуаду оставалось только ругать эту власть — сделать он ничего не мог.

Прошло много дней, прежде чем Фуад снова услышал о кооперативе. Он уже начал было подумывать, что про него забыли, как вдруг однажды к нему в дом пришли двое в поношенной одежде. «Ну вот. Снова пришли, пропади они пропадом!» — подумал он про себя, а вслух сказал, фальшиво улыбаясь гостям:

— A-а, здравствуйте, здравствуйте! Что же так долго не заходили — совсем забыли обо мне?

Молодые люди не представились, но Фуад сам понял, кто они и откуда. Не говоря ни слова, один из них достал из кармана бумагу и подал ее Фуаду. Тот пробежал ее глазами и вздрогнул, как от удара.

— Что? Вам нужен трактор?.. Ну конечно же. Берите! Берите, пожалуйста. Не беспокойтесь, машина отличная, английская!

Он подвел незнакомцев к трактору. Один из них сел за руль и завел мотор.

— Нормально! — крикнул он.

Фуад попрощался с молодыми людьми и даже немного проводил их: они ехали на тракторе, а он шел за ними пешком. Потом трактор поехал дальше, а Фуад повернул к дому. Столкнувшаяся с ним на дороге Киджакази увидела, что хозяин вне себя от гнева. Он сорвал с головы шапку, бросил ее наземь и в ярости стал топтать ногами, захлебываясь криком:

— Это же грабеж средь бела дня!

Он так кричал и ругался, что даже коровы перестали жевать траву и повернули головы на крик. Киджакази не могла взять в толк, что происходит в мире. Какие-то люди вот так запросто приходят и забирают вещи, которые являются собственностью ее хозяина.

Она остановилась возле Фуада и, сложив руки на груди, с состраданием посмотрела на него. Увидев служанку, Фуад подскочил к ней и попытался ударить ногой, но Киджакази шарахнулась в сторону, споткнулась и упала, потом, по-старчески кряхтя и охая, с усилием поднялась. А Фуад зашелся в истерике:

— Ах ты, старая кляча! Что тебе здесь нужно? У тебя что, нет работы?

В страхе Киджакази повернулась и быстро засеменила к коровнику. А Фуад пошел в гараж, где стояли его машины и тракторы. Он кричал, не переставая, как безумный:

— Ах вы, подлые воры! Ну, я вам покажу!

Фуад метался по гаражу, натыкаясь на машины.

Вот грузовик, на котором он возил гвоздику в город. Уже два месяца, как он стоит в гараже — нужно сменить задние шины.

— Нет, больше вам ничего не достанется!

Фуад решительным шагом направился в кладовку. Развязав мешок с сахаром, он отсыпал его в миску и вернулся в гараж.

— Ничего вы не получите! А если и получите, то это вам не пригодится, — приговаривал он, подходя к грузовику и открывая крышку бензобака.

Он сыпанул сахару сначала в бензобак грузовика, а потом в бензобак трактора — когда машины заведут, они сразу же выйдут из строя. Но это его не удовлетворило: он открыл мотор и оборвал контакты. Бормоча что-то бессвязное, Фуад бросился в коровник.

— Убирайся с моих глаз, проклятая старуха! — крикнул он Киджакази, и та, вся сжавшись, спотыкаясь и придерживая подол канги, чтобы не упасть, стала бочком пробираться к выходу. А Фуад схватил большую палку и начал крушить все, что попадалось ему под руку. Перепуганные коровы мычали так, будто бы в хлев забрался леопард. Стукнув палкой по голове одной из коров, он заорал:

— Чтоб вы сдохли! Тоже в кооператив вступать хотите?

Дома он упал ничком на постель и долго пролежал, тяжело дыша. Из его горла вырывались хриплые стоны и проклятия:

— О аллах, покарай их! О аллах, сделай так, чтобы они сгинули!

Утром следующего дня Фуад собрался ехать в город. Он завел машину и отправился прямо к своему приятелю Нассору, с которым давно не виделся. У его дома он притормозил и стал отчаянно сигналить. Нассор выглянул в окно.

— Одевайся, поехали!

— Куда?

— Выпить хочешь?

Не теряя ни минуты, Нассор оделся, и они поехали в бар. Там они попросили налить им что-нибудь покрепче, и Фуад начал рассказывать о своих бедах. Несмотря на раздражение, он старался говорить потише: если бы кто-нибудь услышал, что он ругает революционное правительство, ему бы не поздоровилось. Простой народ поддерживал новые порядки.