Кули. Усадьба господина Фуада - [35]

Фараджи был удивлен. Он не раз слышал, как эта женщина ругалась с грузчиками за каждый цент. Кто бы мог подумать, что у нее такое доброе сердце!

— Спасибо, мамаша. Я им передам.

Фараджи быстро поел и продолжил поиски Бакари.

— Целый день тебя ищу! — раздраженно сказал Фараджи, когда наконец нашел его.

— А я вот как раз от тебя.

— Пойдем обратно. Надо кое-что обсудить, а в штаб-квартиру сейчас нельзя. Я проходил мимо — там все полицией оцеплено.

— Делать им нечего, собакам, — зло проговорил Бакари.

Они быстро дошли до дома Фараджи.

— Так вот, нам надо решить много вопросов, — начал грузчик.

— Подожди. Дай сначала стакан воды, а то я умру от жажды.

— Муаджума! — позвал Фараджи.

— Что? — послышался голос со двора.

— Принеси нам попить! — крикнул Фараджи и продолжил: — В общем, обстоятельства таковы. Деньги, кончаются — это раз. Собрания запрещены, и мы никак не можем поддерживать связь с членами профсоюза — это два.

— Вот вода. — В комнату вошла девочка и поставила перед ними два стакана.

Бакари тяжело вздохнул и, задумавшись, почесал затылок.

— А знаешь что? — вдруг оживился он. — Завтра я на лодке уплываю в Дар-эс-Салам. Там я попрошу у наших друзей дополнительную помощь. Я думаю, они нам не откажут. Кроме того, там я отпечатаю листовки, в которых мы изложим нашу точку зрения по поводу создавшегося положения и укажем дату предстоящего митинга. Когда я вернусь, мы распространим эти листовки среди бастующих. Другого выхода я не вижу.

— Правильно. Поезжай, проси помощь, печатай листовки, а когда вернешься, мы найдем способ распространить их среди рабочих.

— Что за способ?

— Да есть один. И их получат не только наши рабочие, но и все жители города. А правительство даже не узнает, откуда они берутся. Когда ты отправляешься?

— Сегодня вечером я уезжаю из города. Из Фумбы мой приятель-рыбак перевезет меня на ту сторону в своей лодке.

— Когда ты вернешься?

— Думаю, что послезавтра утром. Если все будет нормально, я сяду на первую же попутную машину, которая идет в город. А когда вернусь, то сразу же зайду к тебе. Согласен?

— Хорошо.

— Ну, я пошел. До встречи!

— До свидания! Передавай привет нашим друзьям в Дар-эс-Саламе.

Через день утром Бакари, как и обещал, был уже у дома Фараджи. Тот еще спал, но стук в дверь разбудил его.

— Пойдем — поможешь, — коротко сказал Бакари.

Они завернули за угол, где их ждала машина, которая довезла Бакари до города. Шофер открыл багажник, и Бакари достал оттуда большую корзину, сверху прикрытую тряпкой и обвязанную веревкой. Машина уехала, а друзья отнесли корзину в дом Фараджи.

— Тяжелая, — заметил Фараджи.

— Да, это те листовки, о которых я тебе говорил. Но разговоры — потом. Устал я страшно. Два дня не спал.

— Подожди, я сейчас попрошу жену постелить тебе.

— Это лишнее. Я посплю здесь, на циновке.

— Ладно, ты пока поспи, а я схожу к Амине. Узнаю, как там у нее.

— Идешь к Амине? Тогда постой. — Бакари вынул из кармана несколько банкнотов. — Передай ей эти деньги. Скажи, что от профсоюза.

— Вот это здорово! А то я зашел к ней вчера и обнаружил, что она уже два дня ничего не ела. А здоровье у нее сейчас не очень. Ты же знаешь: она беременна, а живет впроголодь. И, как назло, я был на мели — всего три шиллинга в кармане. Ну я ей все и отдал.

— Это правильно. А теперь отнеси ей пятьдесят шиллингов.

Придя к Амине, Фараджи передал ей деньги и, не задерживаясь, отправился к рынку в Малинди. Он подошел к женщине, торговавшей горячими завтраками, и сел на скамью.

— Мамаша, дай-ка мне тарелку маниоки, два куска рыбы и чай.

Знакомая торговка обрадовалась, увидев его:

— Решил снова прийти к нам поесть?

— Да.

Женщина положила ему полную тарелку маниоки, рыбу, налила в чашку чай и поставила завтрак перед ним на стол.

— Послушай, мамаша, — вдруг прошептал ей Фараджи, — тут есть одно дело, в котором нужна твоя помощь.

— Что за дело? — Женщина подошла поближе и присела рядом с Фараджи.

Он огляделся, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.

— Меня послали к тебе наши друзья, — начал он. — Ты знаешь, что правительство запретило проводить всякие митинги, но мы решили во что бы то ни стало собраться. — Фараджи сделал паузу и взглянул на женщину, которая с недоумением смотрела на него. Улыбнувшись, он продолжал: — Вот нам и понадобится твоя помощь. Твоя и твоих подруг, которые продают еду здесь, на рынке.

— Как же мы можем помочь вам, сынок?

— Значит, так. У нас есть листовки, которые нужно тайно раздать рабочим. Сами мы этого сделать не можем, потому что за нами следят. А вам сделать это будет легче.

— А как же мы будем распространять ваши листовки?

— Очень просто. Я принесу их тебе, ты раздашь их своим товаркам, и вы будете заворачивать в них еду. А рабочих предупреждайте, чтобы они внимательно читали то, что написано на оберточной бумаге.

— Эй, тетка! Перестань болтать. Лучше иди-ка сюда и дай мне чего-нибудь поесть. Подыхаю с голоду, — нетерпеливо вмешался в разговор подошедший к прилавку грузчик, по пояс голый, весь мокрый от пота.

— Ничего, подождешь! Не видишь — разговариваю с человеком, а ты знай глотку драть. На жену свою так же орешь?