Кукушата Мидвича - [12]

Следуя им, мы следили во все глаза. Но ничего достойного внимания не попадалось. Спустя две недели после Утраченного дня лишь немногое напоминало о нем. Меньшинство, обиженное тем, что интересы безопасности воспрепятствовали им попасть в газеты и пополнить ряды национальных героев, уже успокоилось, остальные были рады, что их жизнь вошла в привычную колею.

Мнения жителей Мидвича разделились во взглядах на Ферму. Одни считали, что ее загадочная деятельность имеет самое непосредственное отношение к событиям. Другие полагали, что лишь благодаря Ферме удалось избежать более серьезных последствий.

Артур Кримм, директор Фермы, снимал один из коттеджей в поместье Зеллаби. Встретив однажды своего постояльца, м-р Зеллаби в беседе с ним выразил мнение большинства жителей деревни, согласно коему Мидвич в неоплатном долгу у исследователей. Правда, при этом интерпретировал его на свой манер:

— Ваше присутствие ниспослано нам Господом. Если бы не вы, и не интересы Безопасности, Мидвич ждала бы катастрофа гораздо худшая, нежели сам Утраченный день. Наше драгоценное уединение было бы разрушено, а наша чувствительность оскорблена тремя современными фуриями — печатью, радио и телевидением. Так что можете смело рассчитывать на благодарность жителей Мидвича, чье спокойствие осталось девственным.

Мисс Полли Раштон, едва ли не единственная гостья, пребывавшая тогда в Мидвиче, завершила свои каникулы у тетушки и вернулась в Лондон.

Алан Хьюг, к своему ужасу, узнал, что его задерживают на службе на несколько недель, а в довершение всего еще и отправляют на север Шотландии. Большую часть своего времени он посвящал отныне спорам с начальством, а остальная уходила на переписку с мисс Зеллаби. Миссис Гарриман, у дома которой обнаружили тело Герберта Флепа, устала упражняться в сочинении правдоподобных объяснений и находила выход из щекотливой ситуации, постоянно напоминая мужу о его давних похождениях.

Почти все остальные жили как прежде. Три недели прошло после известных событий, и все казалось уже глубоким прошлым. Даже свежие надгробия, казалось, находятся на кладбище долгие годы. Овдовевшая миссис Кренкхарт оправилась от постигшей ее утраты и была (прости ее Господь!) даже более жизнерадостной, чем раньше.

Нахлынувший водоворот событий, по сути, лишь всколыхнул вечно сонную деревушку — в третий или четвертый раз за последнее столетие.

Несколько замечаний о манере изложения рассказчика. Если бы я подавал информацию в том порядке, в каком она ко мне поступала, читателю было бы не просто разобраться в мешанине людей и событий, последствий, опережающих причины и т. п. Мне было необходимо осмыслить весь массив информации независимо от времени ее поступления. Проделав это, я расставил все события в хронологическом порядке. И уж потом вынес на суд читателя. Так что если кому покажется, будто писавшего эти строки отличает некая сверхнаблюдательность, он ошибается — это лишь следствие того, что я повествую о событиях давно минувших.

В повсеместной безмятежности, воцарившейся в Мидвиче, иногда наблюдались вспышки беспокойства.

Именно в эти дни мисс Ферелин Зеллаби в одном из писем Алану Хьюгу, своему жениху, упомянула, что ее подозрения полностью подтвердились. В каждой строке письма сквозило отчаяние. Ферелин знала, что без определенного рода действий подобный результат невозможен. Но факт остается фактом — она беременна. Сомнения, еще недавно питавшие ее надежду, после визита к доктору окончательно отпали. Поэтому не будет ли Алан столь любезен, чтобы приехать на недельку и кое-что обсудить?

7. События назревают

Кстати, позже я понял, что Алан был не первым, кто узнал о сюрпризе, уготованном Ферелин судьбой. Еще за несколько дней до того, как обратиться к Алану, она решилась поставить в известность семью. Причин было несколько. Во-первых, девушка нуждалась в объяснении факта непорочного зачатия, в которое, признаться, никогда не верила. Во-вторых, подобный шаг она считала более достойным, чем трепетное ожидание неизбежного момента, когда все само всплывет наружу.

Ферелин решила, что роль дуэньи более других к лицу Анджеле. Мама, конечно, тоже неплохо, но лучше сказать ей попозже, когда что-то будет предпринято (волновавшая Ферелин тема была одной из немногих, способных вывести маму из себя).

Как оказалось, принять решение куда легче, чем его осуществить. Утром в среду Ферелин была настроена крайне решительно. Сейчас она улучит момент, уведет куда-нибудь Анджелу и все объяснит.

К несчастью, удобный момент все не наступал. Миновала среда, за ней утро четверга, днем у Анджелы было заседание женского института, с которого она вернулась предельно уставшая. Выдалась было минутка в пятницу, но все же не совсем подходящая: отец беседовал с посетителем в саду и уже накрывали стол к чаю. То так, то эдак, но к субботе Ферелин все еще не открыла перед Анджелой своей постыдной тайны.

«Сегодня или никогда», твердо сказала она себе в субботу.

Гордон Зеллаби уже заканчивал завтрак, когда Ферелин вышла к столу. Он рассеянно поцеловал ее, затем отдался работе: вначале в глубокой задумчивости обошел сад, затем направился в свой кабинет.