Кукушата Мидвича - [10]

— О господи! Любимая, с тобой все в порядке?

— Милый… — только и сказала она, будто в этом заключался ответ.

Тишину нарушил Гордон Зеллаби:

— С нами, между прочим, тоже все в порядке, хотя мы изрядно замерзли. А вы не думаете…

Алан, кажется, только сейчас заметил его.

_ О! — начал он и запнулся. — Что-нибудь согревающее, и мигом! — Алан пулей вылетел из комнаты, потянув Ферелин за собой.

— Согревающего, и мигом! — мечтательно повторил Зеллаби. — Сколько прелести в такой простой фразе.

Когда мы с Джанет в восьми милях от Мидвича спустились к завтраку, на нас обрушился шквал новостей. Переваривая их, я понял, что Бернарду не повезло: подполковник Уэсткот уехал пару часов назад, а наша славная деревушка возьми да и проснись!

6. Мидвич принимается за дело

На дороге Мидвич — Стоуч все еще стоял полицейский пикет, но мы, будучи местными жителями, миновали его без проблем. Разглядывая по пути такие знакомые и совершенно обыденные пейзажи, мы очень скоро добрались до своего коттеджа.

Мы не раз пытались гадать, в каком виде найдем наш дом, но причин для беспокойства, как оказалось, не было. Коттедж стоял нетронутый.

Оглядевшись и расположившись, мы начали заниматься текущими делами. Никаких неприятных изменений не ощущалось, исключая разве молоко, прокисшее в холодильнике — электричество было отключено.

Прошло часа два, и кошмарные события предыдущего дня стали казаться мне нереальными. Побеседовав с соседями, я убедился, что чувство нереальности случившегося у них гораздо сильнее.

Ничего удивительного в этом не было. Мистер Зеллаби, например, сказал, что позавчера вечером по невыясненной причине хлопнулся в обморок, а пришел в себя сегодня утром, довольно далеко от постели и жутко окоченевший. Больше о событиях он не знает ничего. Конечно, раз весь мир утверждает, что его беспамятство длилось больше суток, то так оно и есть, но сам Зеллаби не считает все это заслуживающим подобного ажиотажа.

— Интересным, — менторским тоном сказал он, — может быть лишь осознанное!

И в заключение посоветовал обращать на все меньше внимания. Просто выбросить этот дурацкий день из жизни, словно его и не было. Такой выход, кстати, для многих оказался неожиданно удобным — но лишь на время.

Правда, было в этом несколько многообещающих фактов, но они себя не оправдали. Пресса ожидаемой сенсации не получила. Даже одиннадцать несчастных случаев, из которых что-то можно было извлечь, ввиду отсутствия подробностей и очевидцев не давали возможности возбудить читательский интерес. Рассказы тех, кто пережил сонное оцепенение, были однообразны и начисто лишены драматизма. Все помнили лишь одно: бр-р-р! — холодное пробуждение.

Что ж, теперь мы могли залечить наши раны, подсчитать потери и прийти в себя после событий, получивших название «Утраченный день».

Среди тех одиннадцати, от кого в критический момент отвернулась судьба, были: мр. Уильям Транк, фермер, его жена и маленький сын — их жизни унес пожар в коттедже; другой фермер, Герберт Флеп, найденный мертвым у дома миссис Гарриман, что было несколько странно; еще одна супружеская пара, также сгоревшая в своем доме. Гарри Кренкхарт, обнаруженный у кабачка «Коса и камень», погиб от удара при падении. Четыре другие жертвы были старыми людьми и расстались с жизнью от переохлаждения организма.

Еще где-то с неделю военные наезжали в Мидвич, их машины сновали туда-сюда, но центром внимания была не сама деревня, поэтому жители не очень беспокоились.

Внимание гостей было приковано к развалинам аббатства, там выставили постоянный патруль для охраны огромной воронки, о происхождении которой строили всяческие догадки. Ученые наблюдали этот феномен, производили различные опыты и непрестанно фотографировали объект. Всевозможные специалисты вдоль и поперек излазили воронку с миноискателями, счетчиками Гейгера и бог знает чем еще. Затем интерес военных к этому делу резко уменьшился. Забрав технику и снаряжение, армейская братия убралась восвояси.

Исследования на Ферме продолжались дольше, среди работающих там был и Бернард Уэсткот. Несколько раз он заезжал к нам, но сам ничего сообщить не пожелал, а мы не очень расспрашивали. Так что узнали мы не больше, чем все остальные в деревне.

Я не особенно из-за этого расстраивался: секретные работы — они и есть секретные.

Бернард не говорил с нами о злополучном утраченном дне, пока не пришла пора прощаться. В день своего отъезда в Лондон он сказал:

— У меня к вам предложение. Если оно подойдет…

— Выкладывай, разберемся, — подбодрил его я.

— Суть вот в чем: нам очень важно, чтобы кто-то наблюдал за Мидвичем и был в курсе всего, что здесь происходит. Конечно, мы могли бы оставить одного из наших людей, но: во-первых, ему надо быть своим человеком в деревне; во-вторых, не так просто найти ему здесь работу. Если же мы найдем надежного человека из местных, который станет письменно сообщать нам о всех новостях, это будет выгодно во всех отношениях. Итак, что вы об этом думаете?

Я размышлял недолго:

— Знаешь, вообще-то нам это не очень нравится. Все зависит от того, в чем конкретно будут заключаться наши обязанности. — Я поглядел на Джанет, сидящую рядом.