Кукурузный мёд - [13]

– Сын мой, – сказал он.

– Я пришел принести тебе евангелие! – сказал он.

– Что с твоим мальчиком? – спросил он.

– Бог поможет! – сказал он.

– У него была возможность это сделать, – сказал ожесточившийся Тудор.

– Мальчику уже три с половиной года, – сказал он.

– Мы бедствуем и мой мальчик стонет от боли, – сказал он.

– А Бог? А что ваш Бог, – сказал Тудор.

– Я ходил в церковь, поп читал тут свои наговоры, и что? – сказал Тудор.

– Это плохой, православный Бог, – сказал баптист.

– А я пришел возвестить тебе правильного Бога! – сказал он.

– Христианского бога, – сказал он.

– Того, кто наслал беды на нечестивый Египет! – сказал он.

– И отравил воды его и перебил младенцев его! – сказал он.

После этого баптист почитал какие-то молитвы, поплясал у постели мальчишки – от удивления Петря даже стонал не так громко, – и ушел, оставив брошюрки. Тудор даже не стал их читать, и вернулся к большому труду Шампольона о Древнем Египте, перевернул страницу, и тут его осенило.

– А что если настоящие боги там? – сказал он негромко.

– А-а-а-а, – слабо сказал в ответ сын.

– Ведь они дают мне знаки, – сказал Тудор.

– А-а-а-а, – сказал сын.

– Опахало, сын, похожий на мумию, бог– враг Египта… – сказал Тудор.

– А-а-а-а-а-а, больно, – сказал сын.

– Потерпи сынок, – сказал Тудор. – Потерпи…

На этот – с уверенностью.

* * *

…в 2005 году Тудор стал крупнейшим специалистом Европы по Древнему Египту.

Он написал несколько научных трудов, развил три гипотезы, и создал научную теорию. К нему приезжали ученики из США, Канады и Южной Америки. Студенты жили в палатках у дома, и слушали курс лекций. Также они с удовольствием знакомились с сельским бытом Молдавии. Выискивали в головах вшей, со смехом устраивали родео на сельском ишаке Геше, отчего тот – тупая мерзкая и блохастая бездуховная скотинка, – тупо верещал, прижав уши к голове, и клал кучи теплого навоза. Одну за другой… Студенты фотографировали навоз и отсылали снимки домой по электронной почте, носили воду из колодца, и всячески опрощались. Сельские разбогатели на поставках еды для студентов, которые с удовольствием ели парные огурцы и помидоры из Турции, которые деревенские везли из Кишинева и выдавали за своё, с грядки.

Зайти в дом учителя никто не имел права. Да никто и не был бы рад, попади он в этом дом.

В большом – Тудору построили трехэтажный дворец – мрачном зале без света в специальной подвесной люльке на золотых цепях, обмотанный позолоченными бинтами, лежал Петря. Словно диковинная куколка заморской бабочки… Кожа мальчишки дико болела и от солнечного света, поэтому в комнате всегда был очень темно. В углу стоял алтарь с изображениями богов Гора, Ра, Сета. В углу ползал крокодил на серебряной цепи. Механические опахала, вздымаясь и опускаясь в регулярные промежутки времени, создавали в помещении ветерок. Тудор, – принявший новое имя, Тутмос, – совершал возлияния богам, после чего разговаривал с сыном. Мальчишка, который уже разговаривал, обожал отца и стонал все громче. Ему было все хуже. Но Тудор уже не очень беспокоился на этот счет.

– Только молдаване способны на такое, – писали про Тудора в репортаже журнала «ДжиКей».

– Только молдаванин может решить стать крупнейшим специалистом по истории Древнего Египта и стать им, безо всяких условия, предпосылок и т. д. – писал с ироничным стёбом, потому что их так заставляют, обозреватель газеты «Коммерсант».

– Люди мечты, – обозначил Тудора и ему подобных журнал «Огонек».

– За семь лет этот крестьянин поднял себя из ямы невежества, как барон Мюнхгаузен, – писал мужчина Усков с тонким и нервным лицом кокаиниста.

– Если бы все быдло в Рашке было таким, как Тудор, мы бы жили как в Европе, – писал он.

– И я обязательно напишу об этом исторический детектив, ведь я занимался историей до того, как заняться кокаи… пардон, журналистикой, – писал он.

СМИ рассыпались в похвалах Тудору. Особенно усердствовали итальянские. Стелла даже узнала о том, как Тудор выкрутился из создавшейся ситуации и написала письмо с требованием алиментов. «Нас ведь многое связывает» – писала она… Когда Тудор не ответил, она стала давать интервью за деньги. Даже попробовала написать книгу, «Как преодолеть боль». Но дольше названия не пошло: написать книгу, оказывается, было такой же работой, как вымыть три тонны посуды…

Тудору все это было безразлично. На самом деле, думал он, эти кретины из газет ничего не понимают. У него и в мыслях не было становиться специалистом по истории древнего Египта.

Тудор просто СТАЛ древним египтянином.

Он жил как древний египтянин, ел как древний египтянин и молился, как древний египтянин. Он даже одевался как древний египтянин, что списывали на экстравагантность ученого. А на самом же деле Тудор собрался стать древним египтянином, потому что он знал: если ты древний египтянин, то твои дети – древние египтяне.

Следовательно, думал Тудор под аккомпанемент стонов Петри, – получавшего уже вдоволь морфия за счет студентов из-за рубежа, – мой сын уже древний египтянин. Тудор даже предполагал, какой именно.

Он знал, что был такой фараон Аменхотеп, и он покусился на религию предков, снес все храмы, и ввел культ единого бога. Но после смерти Аменхотепа его тело сожгли, память прокляли, а имена его стерли. И за этот грех Аменхотепа и расплачивается его очередного воплощение на Земле, сын молдавского тракториста, мальчик Петря. Но чаше искупления преисполнена страданиями – черкал в блокноте иероглифами египтолог Тудор, – и его сын будет жить, и не умрет.