Кукук - [5]

Я: Всё ясно.

Он: Как вы к этому относитесь?

Я: Никак не отношусь. Но раз так, то… полетаем напоследок над кукушкиным гнездом.

Пауза.

Он: Хороший фильм. Старый, но хороший. Однако в Германии иная психиатрия. Вам нечего бояться.

Интересно, что записал Фрэнк в этот момент?..

Мне предложили таблетки. Сказали, что они абсолютно безвредные, и я не буду сонным, как мне, вероятно, представляются последствия их употребления.

Как оказалось позже, таблетки эти вызывают-таки привыкание, от них тело становится ватным (при этом голова ясная) и из-за них бывают побочные эффекты. Куча всякой дряни. Мне лгали.

Я отказался.

Русский врач: Чем мы Вам можем помочь?

Я: Ничем.

Он: Вы уверены?

Я: Абсолютно.

Он: Вы упёртый человек.

Я: Да, я такой.

Он: А вы подумали о своих родителях? Каково им будет после известия, что вас больше нет в живых?

Сначала о детях, теперь о родителях…

Я: Нет, о родителях я не думал. У меня больше нет контакта с ними. По сути дела — нет больше родителей.

Он: Что вы имеете в виду?

Я: Они не хотят меня больше знать. Типа того, что прокляли.

Он: Как так?

Я: Они не так давно устроили меня в Питере на работу, на фирме у своей подруги и считают себя ей за эту услугу обязанными. Я попытался, вернувшись в Германию, восстановить отношения с женой и из-за этого решил отказаться от следующего проекта. Мне моя собственная семья многократно важнее всего прочего. Я очень люблю свою жену и своих детей. Я хотел вернуть их себе. Мои же родители, узнав об этом, написали, что так дела не делаются (я их, мол, «подставил») и потребовали моего возвращения назад. В противном случае они не хотят больше ничего знать ни обо мне, ни, почему-то, о моих детях. Хуже того, отчим в тот же день позвонил моей жене, моей бывшей жене, и выразил ей свой ультиматум в устной уже форме… Моим ответом на их требования было следующее: «Я вернулся в Германию лишь с целью поговорить с Таней и в случае невозможности наших дальнейших отношений как семейной пары умереть». Т. е. я в любом случае не вернулся бы назад. Всё было обдумано уже в Питере и окончательно решено в последнюю неделю. Я не принял их ультиматум и попрощался.

Он: Вы будете пытаться покончить с собой в нашем заведении?

Я: Нет.

Он: Точно?

Я: Абсолютно.

Он: Почему?

Я: Не та обстановка.

Он: Я спрашиваю Вас потому, что таковые случаи уже имели у нас место, и нам бы не хотелось иметь очередной…

Я: Его не будет. Это я могу обещать. Я сделаю это, когда меня отпустят и совсем в другом месте.

Он спросил, не против ли я того, чтобы меня осмотрели с врачебной точки зрения. Я почему-то отказался. Он сказал, что это всё равно придётся сделать завтра. Зачем тянуть? Хорошо.

Зашли в соседний кабинет. Я разделся. Для размещения одежды врач выдвинул мне табуретку из-под лежанки.

Проверили рефлексы. Горло. Пациент, скажите «А-а-а». Врач нажал на живот. Сказал мне, что желудок пустой… Подумаешь! Откуда раны на шее и груди? Оттуда-то. Точно? Не попытка?.. Нет.

Можно вставать и одеваться. Оделся. Поставил табуретку на место.

Врач: Спасибо…

Я задумался над тем, о чём должен был бы подумать врач в этом момент… Не догадался. Мне теперь нужно будет контролировать каждый свой шаг. Или не нужно?..

Меня отвели в палату для «особо опасных». Круглосуточное наблюдение из соседней комнаты через стеклянную стену и дверь в ней. Предварительно забрали сумку с компьютером.

Палата — своеобразная реаниматорская духа. Здесь собираются особо тяжкие и новоприбывшие. В палате койки для меня не оказалось. Сообразили временную кровать в коридоре (здесь слово кровать не подходит, в «реаниматорской» части отделения стоят эдакие трансформеры на колёсах, hi-tech). Пообещали завтра же закатить её в палату на освободившееся к утру место.

Из рюкзака пришлось вынуть всё его содержимое на предмет очередного обыска. Мне выдали зубную щётку, пасту и жидкое мыло. И оставили в покое.

Я сел на кровать и уставился на репродукцию картины Миро.

Было уже поздно. Разделся и лёг спать.

Медбрат загородил меня матерчатыми ширмами.

День прошёл.

Утром по дороге в школу Сева жаловался мне на то, что он не хочет больше играть ни на флейте, ни на гитаре. Я сказал ему, что это он зря. Я вот в детстве ничему не научился и мне бывает от этого очень тоскливо порой.

И вот теперь наступил вечер, а я уже в психушке. Отец Севы и Насти сошёл с ума. Что ответит сыну мама, когда он вернётся домой и спросит, где папа? Папа заболел?..

Свет в коридоре оставался включённым всю ночь. В результате я много раз просыпался с тем чувством, что вот оно — утро грядущего дня, пора вставать. Но в окне за занавеской было темно и приходилось опять засыпать.

Впервые в жизни начались абсолютно реальные сновидения. Так называемые «цветные» сны. Классная штука, ежели эротического характера. Лапаю голое женское тело. Знаю что это сон, но не просыпаюсь, а значит безнаказанно лапаю дальше…

Весь медперсонал весьма приятный, обходительный и внимательный.

Ни один из них не в состоянии правильно произнести мою фамилию. Обращение по имени здесь не принято. Братья-и-сёстры обязаны заучивать фамилии пациентов наизусть. Поэтому все они начинают общение со мной с просьбы произнести вслух мою. Написание — EVSEEV — для них нечитабельно. Не могут произнести.