Кукольник из Кракова - [51]

– Я ударила ее мечом, чтобы освободиться, – ответила Каролина. – Если бы ты не дал мне его, мне бы не убежать.

– Я рад, что вы оба… нашли общий язык, – сказал Кукольник. – Каролина, прости, что я потерял тебя и… с тобой такое случилось.

– Ты же думал, что я выпала из кармана, а не украдена, – возразила Каролина. – Это не твоя вина. Но, уверена, Брандт не обрадуется, когда поймет, что я сбежала. Если он придет сюда и обыщет квартиру… – Ей не хотелось думать о том, что тогда случится с ними.

Мыш взобрался на плечо Кукольника и уселся там. Его хвостик болтался из стороны в сторону, как маятник старинных часов.

– Но он, скорее всего, думает, что дети – это обыкновенные куклы, – сказал мышонок. – Если бы он понял, кто они такие, то попытался бы и их украсть.

– Но это не значит, что он не поймет этого позже, – сказал Кукольник. – Каролина, он говорил тебе что-нибудь?

Как бы ни хотелось Каролине рассказать всю правду, горе по Фрицу все еще было слишком свежим, и она не стала делиться им с Мышем и Кукольником. Серебряного солдата постигла в мире людей ужасная судьба, и вместе с ним канули в Лету его мечты и цели.

Если храброму Фрицу не удалось спасти Страну Кукол, то каковы были шансы у бедной швеи? Каролина не могла этого знать.

– Брандт считает, что вы оба должны прославить Германию, и это неудивительно, – сказала Каролина. Она обхватила рукой Кукольника и прижалась щекой к его груди, слушая сердцебиение, такое знакомое и родное, как одна из песен, что играл им Джозеф.

– Что бы ни случилось завтра, я счастлив, что нам удалось принести сюда детей, – сказал Кукольник.

– Я тоже, – кивнул Мыш.

Каролина уселась, опершись на Кукольника спиной. Она подумала, что это и есть семья. Не похожая на большинство семей. Но все равно это семья, и она была счастлива, что у нее есть дом, даже если прежний потерян для нее навсегда.

Глава 20. Дети в церкви

Под голубым с золотом куполом церкви Святой Марии, согнувшись и молитвенно сложив руки в кабинке для исповеди, Кукольник впервые рассказал о том, что он сделал.

– Простите меня, отец, ибо я грешен. Прошло три дня с моей последней исповеди, – в стороне от молящихся произнес Кукольник.

– Всего лишь три дня? – удивился отец Кароль.

Каролина представила, как сморщилось его лицо, словно мятая бумага, когда он услышал, что кто-то пришел к нему так скоро. Что же такого мог совершить Кукольник, наверняка думал он, что ему понадобилось безотлагательно видеть священника?

Каролина взобралась Кукольнику на колени. Отец Кароль ее не видел, но, возможно, ей придется поздороваться с ним, прежде чем закончится исповедь.

– Да, – сказал Кукольник. – Понимаете, я нарушил закон. И мне нужна ваша помощь, чтобы нарушить еще один. – И, понизив голос, он продолжил: – Многие в Кракове верят, что евреи получают по заслугам. Но вы не принадлежите к таким людям.

– Евреи – наши соотечественники. Так с ними и нужно себя вести, – мягко ответил отец Кароль. Он не сказал, что полностью согласен с Кукольником, – это было бы глупо, ведь их разговор могли подслушать.

Каролина думала так же. Вера оставалась для нее тайной, но она была счастлива знать, что священник ценил жизнь Трэмелов, в то время как многие были к ним безразличны.

– Тогда помогите мне помочь им, – попросил Кукольник.

– Что вы намерены делать? – спросил отец Кароль.

– Мне нужно их спрятать, – сказал Кукольник. – Детей, которые… – Он подался вперед и оперся лбом о холодную металлическую решетку. – Когда вы их увидите, они будут не совсем похожи на детей.

– Я не понимаю, – медленно ответил отец Кароль и тоже наклонился к тонкой перегородке.

Кукольник поднял Каролину и Мыша к маленькому окошку исповедальни.

– Они будут похожи на меня, – сказала Каролина отцу Каролю. – Хотя они люди, а я всегда была куклой.

Мыш в знак согласия сморщил носик.

Реакция отца Кароля была гораздо более спокойной и задумчивой, чем испуг Джозефа или алчный энтузиазм Брандта. Он просунул руку через решетку, по очереди гладя красное платье Каролины и мягкий хвостик Мыша.

– Давно вы умеете оживлять кукол? – спросил священник.

– Несколько лет, – ответил Кукольник и опустил глаза. Неужели он думал, что отец Кароль обвинит его в колдовстве? Он ведь с самого начала хотел только хорошего! – Я понимаю, что вы думаете. Но, клянусь вам, я не оживлял кукол с какой-то целью. Я не изучал черную магию. Я просто…

– Он был одинок, – сказала Каролина. – И я тоже.

– Господин Бжежик, сколько раз вы исповедовались мне в грехах? – спросил отец Кароль. – Я знаю, что вы не злой человек.

– Так вы поможете нам? – спросил Мыш и коснулся мордочкой руки отца Кароля.

– Если смогу, – сказал священник, – я помогу вам. Скажите, что вам нужно.

– С нами живут Рена и еще двенадцать еврейских детей, – сказал Мыш. – Но Кукольник хочет переправить их в другое место.

– Рена? – переспросил отец Кароль.

– Дочь моего друга из гетто, – пояснил Кукольник. – Они помогли мне вынести их оттуда. – И он указал на Каролину и Мыша.

– Это было ужасно, – сказала Каролина, ухватившись за правое плечо. – Немецкий пес откусил мне руку, и Кукольник говорит, что я храбрая, как солдат. Мне нужна форма, как у Мыша.