Куклы - [22]

Вскоре Обхинаш присмотрел себе невесту. По старинному обычаю они обменялись свадебными гирляндами; началась семейная жизнь. Прошло десять лет, и жена его умерла от тифа, оставив ему двух детей. Обхинаш во второй раз не женился: дети уже подросли, а вести хозяйство взялась его вдовая сестра с помощью старого слуги Хару. Жалованье Обхинаша к тому времени достигало уже ста рупий.

И вот снова началась война. Все подданные вражеских государств, жившие в Индии, были интернированы, немецкая контора закрылась, и Обхинаш лишился работы. Нелегко человеку, привыкшему с детства к достатку, оказаться в таком положении. Но что поделаешь? Обхинаш отыскал свои старые документы, достал несколько рекомендательных писем и принялся обивать пороги правительственных учреждений.

Но на этот раз устроиться оказалось труднее. Работы не находилось, а у него не было никаких сбережений. Настали черные дни. Обхинаш сильно переменился. Глядя на него теперь, даже не верилось, что этот человек когда-то служил в армии, был полон надежд и сил. Нужда сделала его робким и неуверенным в себе. Идя по улице, он держался подальше от мостовой и избегал появляться в людных местах.

В доме царило уныние. Денег не было, а цены росли. Сестра ворчала с утра до вечера, а старый Хару вместо жалованья получал одну горсточку риса в день. Но больше всего угнетала Обхинаша мысль о детях. Сын его, Долу, не мог продолжать образование, а дочь Нилима была уже почти на выданье — а как найдешь ей мужа, не имея гроша за душой? Обхинаш мечтал теперь о том, чтобы одолжить где-нибудь рупий сорок и заняться мелочной торговлей. Но кто ему их даст, эти сорок рупий?

В молодые годы Обхинаш интересовался гомеопатией, и у него сохранилась гомеопатическая аптечка. Теперь иной раз к нему обращались соседи за лекарством, но заработать таким путем удавалось сущие пустяки.

Долу заявил однажды, что он решил завербоваться в солдаты.

— Да какой же из тебя солдат? — сквозь зубы процедил Обхинаш и показал на свой выбитый глаз: — Это вот видишь? Турки штыком выкололи! Но ведь я-то рос в полном достатке, а ты на рыбной похлебке вырос — ты от булавочного укола богу душу отдашь!

Долу сердито взглянул на отца:

— Я есть хочу, а хлеб с неба не падает!

— Что-то делать надо, согласен, но то, что ты надумал, не выход. Потерпи немного.

Наконец Обхинашу посчастливилось открыть мелочную лавочку. Торговля давала чистого дохода рупии полторы в день, но из этих денег нужно было еще платить хозяину за квартиру, так что и теперь на жизнь оставалось совсем немного. В ту пору Нилиме было пятнадцать лет, а Долу — восемнадцать.

Так прошло два года. И вот началось наступление японцев на Тихом океане. Они захватили Пирл-Харбор, подчинили себе Сиам и Индокитай, оккупировали половину Малайи. Англия, Америка и Китай испытали на себе силу ударов японской армии. Что уж тут говорить о Бенгалии! Пал Сингапур, пала Бирма. Жители Калькутты, бросая имущество, в панике побежали из города. Ведь жизнь дороже всего!

В эти дни и Обхинаш пустился со своими домочадцами куда глаза глядят. Когда же спустя полгода они вернулись в Калькутту, от лавчонки Обхинаша не осталось и следа.

Кое-как ему удалось упросить хозяина и получить обратно свою квартиру. Но за эти полгода на семью обрушилось еще два удара: сестра умерла от желтой лихорадки, а старый Хару — от холеры. Обхинаш выглядел стариком.

Между тем война все ближе подходила к Бенгалии, деньги заметно упали в цене, появился черный рынок. Но война принесла и другое: повсюду, стали открываться новые фабрики и мастерские, и безработица кончилась. Вскоре Обхинашу удалось устроиться табельщиком на металлургическом заводе на сорок пять рупий в месяц, а Долу стал работать кондуктором трамвая с платой в тридцать рупий. Нашлось дело и для Нилимы: ее приняли в небольшую швейную мастерскую и положили ей двадцать пять рупий.

Наконец-то все были пристроены. На радостях Обхинаш даже согласился на требование хозяина платить за квартиру на три рупии больше. На душе у него полегчало. Теперь уж их лодочка не потонет в житейском море — надо только покрепче держать весла в руках и не обиваться с курса. Правда, небо еще затянуто тучами и предстоит плыть по бурным волнам, но недаром же он старый солдат!

Итак, семья опять, как когда-то, имела сто рупий в месяц. Но деньги-то были уже не те, что раньше, и до обеспеченной жизни было далеко. А кроме того, Обхинаш никогда не забывал, что он происходит из знатного рода Бояли Рая. Когда-то этому роду принадлежали обширные земли. Мог ли Обхинаш думать десять лет назад, что он станет табельщиком на заводе? А его дети? Сын, который в прежние времена мог бы стать судьей, теперь всего лишь трамвайный кондуктор, и даже дочь вынуждена работать в мастерской…

Да, о многом размышлял Обхинаш, сидя в своей проходной будке. Вспоминалась ему торжественная встреча, когда он и его товарищи по оружию вернулись из Месопотамии. На улицах собралась такая толпа, что все движение остановилось. Затем — прием в «Гранд-отеле». Важные сановники поздравляют их, в их честь поднимают бокалы, и женщины наперебой приглашают их танцевать. А потом их по всему городу возили в машинах. Да, было времечко! Славные сыны родины, герои Бенгалии, смельчаки, презирающие смерть, — и сколько еще красивых слов! Их имена крупными буквами печатали в газетах, о них писали статьи и слагали песни… Вспоминались ему и бурные годы после первой мировой войны. Сколько людей было расстреляно полицией, сколько сожжено трамвайных вагонов и перерезано проводов! Но Обхинаш знает, что англичанам все нипочем. Они вернутся живыми и с того света. Они проигрывают сражение за сражением, но в решающей битве берут верх. Да, он много видел на своем веку, и его не проведешь…