Куклы мадам Баттерфляй - [13]

Старшая сестра гиперактивного Тимофея Галкина и дочь энергичной мамуси наверняка была такой же дылдой, только рыжей и с темпераментом Бешеной Белки из «Ледникового периода». Она враз построит и Макса, и своего младшего брата. Строиться Макс не желал.

Но Тимофей Галкин умел убеждать.

Поелозив пальцем по экрану своего сотового, он сообщил, что аккумулятор не разрядился и деньги есть. «Я, конечно, могу позвонить Лизке сам, – продолжил Тимофей вкрадчивым голосом. – Но знаешь, что случится, когда она меня услышит?»

Макс не знал.

– Она заорет: «Тимоша, это ты?! Ты живой?! Ты где?» Ее вопли донесутся до мамуси, мамуся выхватит трубку, и все, нашему плану хана.

«Может, это будет не так и плохо», – подумал Макс, но вслух ничего не сказал.

– А если со своего телефона позвонишь ты, то Лизка орать не будет. Главное, не дать ей сразу отключиться. Ей вечно звонят разные мальчишки, и незнакомые звонки она сбрасывает на раз. Ты будешь звонить до тех пор, пока не ответит. А как ответит, ее сразу нужно будет заинтриговать.

«Ничего себе», – подумал Макс, но снова промолчал.

– Она обожает тайны. Ты скажешь, что у тебя есть для нее тайное послание…

Максу поплохело. Тайнами он и так уже был сыт по горло.

– …тайное послание от ее младшего брата, то есть от меня. Главное, сразу предупреди: это такая страшная тайна, что, если она хочет ее узнать, о ней никому нельзя говорить. Особенно мамусе.

Галкин замолчал. Вытянув вперед нижнюю губу, он опять на чем-то зациклился.

– И что я скажу, если она спросит, что это за послание? – Макс дернул Тимофея за рукав, чтобы вывести из задумчивости.

– Ничего, – очнулся Галкин. – Говорить буду я.

Макс набрал на сотовом цифры, которые продиктовал ему Тимофей, и остановился. Его совсем не тянуло вступать в переговоры с монструозной тризэ.

– Ты Лизки не бойся, – Галкин, видимо, догадался, почему Макс тормозит. – Она классная девчонка. И веселая. Поприкалывается сначала, а потом вы с ней еще подружитесь.

«Всю жизнь мечтал», – подумал Макс.

Но тянуть дальше было некуда.

Услышав «Прокуратура. Я вас слушаю!», произнесенное бодрым девчачьим голосом, Макс растерялся так, что забыл все, что хотел сказать.

– Говорите – вам помогут, – настойчиво повторил голос.

Макс кашлянул, прижал плотнее телефон к уху и протянул:

– Э–э–э–э…

– Что–что? – спросил голос. – Вы в порядке? May I help you? Do you speak Russian?

Галкин больно ткнул Макса в бок.

– Э–э–э–э, – еще раз выдавил из себя Макс самым вежливым тоном, на какой был способен. Потом закрыл глаза и словно нырнул с моста головой вниз.

– Здравствуйте! Вы Елизавета Галкина? У меня для вас тайное послание от вашего брата Тимофея…

– От Тимоши?! – заверещала труба. – Что с ним?! Он жив? Он где?

Елизавета Галкина кричала так громко, что ее услышал брат. Подскочив к Максу, он вырвал у него сотовый.

– Лиза, Лизонька, Лизунчик, – успокоительно забубнил Тимофей. – Скажи мамусе, что со мной все в порядке. Да, я жив и здоров. Не понимаю, чего вы устроили такой тарарам. Это ты виновата в том, что меня ищут. Я же говорил тебе, что поживу у Макса. Ты просто об этом забыла. У какого Макса? У Иванова. Память у тебя плохая! Была б хорошая, мамуся сейчас бы не волновалась. Ну и что, что не говорил! А ты скажи – говорил. А я тебе такое расскажу…

Тут переговоры брата с сестрой закончились, так как Лизкины крики привлекли внимание мамуси.

По требованию мамуси Тимофей включил видео и громкую связь, и Макс быстро прочувствовал, что значит допрос с пристрастием.

– Ты цел? – первым делом строго спросила мамуся, увидев сына. – Покажи руки.

– Я цел, – сердито заявил Тимофей, демонстрируя, что на руках нет ссадин. – Ни с кем не дрался, на заборах не висел, вел себя хорошо. Ну, почти…

– Я сейчас за тобой приеду или пришлю машину.

– Не надо машины, – взмолился Галкин. – Все же в порядке. Сам приду.

Голос мамуси смягчился.

– Познакомь меня со своим другом. Я правильно поняла: ты провел у него два дня?

– Здрассте, – сказал Макс дребезжащим голосом. – Я Макс Иванов.

– Приятно познакомиться, – сказала рыжеволосая женщина с зелеными, как у сына, глазами. Голос ее звучал довольно дружелюбно. – А я мама этого балбеса, который всех насмерть перепугал. Ну, давайте, рассказывайте, как жили с четверга до субботы.

Еще до звонка тризэ Тимофей и Макс обговорили детали своей вымышленной жизни на квартире Ивановых.

– Мамуся может спросить о чем угодно, – инструктировал Галкин. – О кашах, которые ели на завтрак, о том, куда мы ходили и где я спал ночью. Даже о том, какого цвета плед, который ты дал мне, чтобы я не замерз.

Тимофей знал, что говорит.

Маму Галкина интересовало все, особенно подробности. Вопросы она задавала быстро и часто совершенно неожиданные. Мальчики рассказали ей, чем занимались, что ели и смотрели по телевизору, как выглядит гигантская африканская улитка и где сейчас Ивановы-старшие. Потом повторили рассказ, но уже в другом порядке.

Макс так боялся ошибиться в деталях, что быстро взмок. Еще ему было ужасно стыдно обманывать незнакомую женщину. Но в самые критические минуты он напоминал себе, каким образом на его столе появился Тимофей и что случится, если это сейчас откроется. Голос совести умолкал.