Кукла в волнах - [69]

Она отключилась. Я ещё некоторое время подержал телефонную трубку, потом медленно положил её. Безвыходность ситуации угнетала меня. Долбанный четырехугольник! Но ведь так не бывает, подумалось мне. Треугольник ещё понятно — по житейски, типичное положение. Но что получилось у нас? Полный абсурд, бред! Что же делать дальше? Я долго думал, но на ум ничего путного не пришло.

Глава 9

Наконец, в середине ноябре началась итоговая проверка. Из Новолиманска на вертолетах прилетела куча проверяющих. Весь гарнизон выстроился на аэродроме для проведения строевого смотра. Известно, что в авиации строевики никудышние. Вся армия ходила каждый день в сапогах, а мы в ботинках, поэтому к нам не предъявлялись строгие требования. Прошли строем как смогли и старались все, даже недавно прибывшие в роту солдаты из далеких аулов и сел — дагестанцы, азербайджанцы, туркмены, не знавшие толком русского языка.

Протрезвевший ради такого случая Косых, как огромная живая гора, вышагивал перед строем. Я с командиром взвода Гуториным шел позади, а за нами солдаты со старшиной Пыльником. Бойцы глухо отбивали шаг, топали вразнобой, не слышалось того мощного единого удара о землю, когда строй проходит слаженным шагом. Что с нас взять? Мы же авиация!

C места строевого смотра все отправились в казармы, чтобы получить на итоговых политзанятиях, как шутили тогда, за свои посредственные знания хорошие и отличные оценки. К моему удивлению, солдаты что-то отвечали, хотя занятий с ними мы почти не проводили. С другой стороны, и вопросы проверяющие задавали самые элементарные, типа: как называется столица СССР, сколько в Советском Союзе республик и тому подобное. Членов Политбюро знали хуже. Из всех партийных боссов самым известным для бойцов был Устинов, поскольку он подписывал приказы об увольнении в запас или, как говорили, о «дембеле».

Проставив оценки в ведомость, проверяющий — майор из штаба училища, удалился в гостиницу, где его ожидали собутыльники, а я, с чувством выполненного долга понес ведомость в штаб батальона Крутову. Тот, посмотрев оценки, обрадовался.

— У тебя хороший результат, — сказал он, — а в роте охраны сплошные тройки. У них там узбеки, по-русски ни бельмеса. В штабе тоже плохо. Бабы, понимаешь, только ноги раздвигать умеют, а политике совсем не волокут, дурёхи! Представляешь, Громыко с Романовым перепутали, хотя все фотографии подписаны — читай себе и озвучивай. Пришлось проверяющему лишний пузырь спирта налить. Если так пойдет, — Крутов покосился на канистру, стоящую в углу кабинета, — то мои запасы долго не продержатся.

— Когда будет подъем по тревоге, не слышно?

— Темнят что-то. Сейчас двигай в роту, боюсь, что придется приглядывать за Косых. Как бы он не запил! Вот тогда нам устроят в очковтирательство!

В автопарке солдаты разбрелись по машинам, начали наводить порядок на автостоянках. Дневальный по автопарку позвал меня к телефону. Из трубки раздался бодрый голос Волчатникова:

— Привет, Витя! У меня к тебе просьба, передай, пожалуйста, Тамаре Косых, что человек, о котором она спрашивала, приехал с комиссией и готов встретиться. Если она хочет, пусть позвонит мне, я буду в штабе эскадрильи до ужина.

Я ответил, что выполню его просьбу и, недоумевая, положил трубку.

Для чего Тамаре был нужен проверяющий, я прекрасно знал. В военных гарнизонах такое происходило нередко. Причиной внезапного карьерного роста могли быть вовсе не знания и опыт, не деловые и, как тогда говорили, морально-политические качества, а жена или, вернее, то, что у неё находилось между ног. Но добивались очередных должностей и званий подобным образом лишь единицы, для которых не существовало понятия «офицерская честь». «Честь у меня одна, и я её никому не отдам!» — так, кажется, говорил один офицер в фильме «Красная площадь», когда разъярённые солдаты поставили его к стенке. А всего-то и требовалось — приложить руку к головному убору и отдать честь солдатской толпе.

Одобрялся ли такой способ служебного повышения военной общественностью? Вообще-то нет. Над этим посмеивались с иронией, как посмеиваются, например, над пьяницей на улице, списывая это на какие-то специфические черты человеческого характера, безобидные и не вредные для окружающих. Хочет кто-то получить лишнюю звезду на погоны, подкладывая жену под начальников? Ради бога! Тем более что некоторые жёны были сами не прочь лечь как Тамара.

В это время в дежурку заглянула Лиза и позвала пить кофе. Я отвлёкся от своих бесконечных раздумий о человеческой натуре, пошел следом за ней, тем более что туда, уже направлялся Вова Приходько, сдававший политзанятия вместе с группой прапорщиков батальона.

На следующий день по плану намечались стрельбы. С утра накрапывал мелкий, словно просеянный сквозь сито дождик. Я вышел на крыльцо казармы и вытянул руки, повернув их ладонями вверх, попытался поймать невидимые глазу паутинки дождя. Но мои пальцы не смогли уловить живую влагу небес, они оставались почти сухими, и только лицо слегка повлажнело, будто покрылось испариной.

Идти на стрельбы по такой погоде совсем не хотелось, но делать нечего. Вместе с другими офицерами и прапорщиками я получил свой пистолет в оружейной комнате, засунул его в кобуру и зашагал на аэродром, надеясь, что фуражка послужит маленьким зонтиком.