Кудеяр - [19]
— Юрко! Мой Юрко! — кричала она.
— Настя! — вскрикнул Кудеяр.
Оба сжимали друг друга в объятиях. Ребенок побежал вслед за матерью и, видя, что мать целует и обнимает казака, стал, усмехаясь, дергать его за полы.
— А что это? — спросил Кудеяр, опомнившись от первого восторга и не успевши еще спросить у жены, как она попала в Москву и где была.
— Юрко! Юрко! — простонала Настя. — Бог свидетель, я невинна, я не хотела, насильно… Вот тебе крест…
— Бусурманское? Ты была у кого-нибудь в гареме?
— Нет, я была невольница, на работе, в кандалах, меня изнасиловали…
— Верю, верю… Так оно и есть. Ты, Настя, всегда была и будешь добрая, верная жена. Пойдем со мною. Пойдем. И его бери с собою. Пойдем.
Он взял ее за руку и пошел из Крымского двора; ребенок, видимо, обрадованный, сам не понимая чем, бежал за матерью.
Князь Вишневецкий, смотря на происходившее и слышавши речи Кудеяра, обратился к боярам и сказал:
— Никак я того не ждал, бояре, чтобы мой Кудеяр был такой добрый; я думал, он крут, это совсем не он… Да не задумал ли он чего? Пойду, узнаю.
— А я, — сказал Сильвестр, — сейчас еду прямо к царю. Надеюсь и уповаю; с божиею помощью теперь дело пойдет на лад. Война с бусурманом будет, и сам царь пойдет с ратью, возвратятся времена казанские, воссияет слава российской державы, здравие и благосостояние христианского народа… Господи! Благословен еси, благословен еси!
VI
Ребенок
Вышедши с женою и ребенком из Крымского двора, Кудеяр сел в извозчичьи наемные сани, приказал ехать за Серпуховские ворота. Жена ласкалась к нему, целовала его; Кудеяр отвечал ей поцелуями, но прежняя суровость, оставившая его только на мгновение первой встречи, возвратилась к нему. Взор его, по обыкновению, стал мрачен, угрюм. Кудеяр ничего не говорил и на вопросы жены не стал отвечать, сказавши раз: после поговорим, все я тебе расскажу про себя, а ты мне свое горе поведаешь. Жена не смела спросить, куда он везет ее; предчувствие чего-то ужасного стало томить ее. Проехали ворота. Кудеяр велел поворотить влево, к Данилову монастырю, около которого рос тогда большой лес. Приблизившись к лесу, Кудеяр приказал извозчику остановиться, заплатил ему деньги и отпустил, а сам, взявши жену за руку, шел по молодому вязкому снегу в лес. Мать вела ребенка за руку.
Вошли в лес. Кудеяр увидел вдали два пня и, указавши на них, сказал:
— Вон там сядем, Настя, поговорим.
Жена молча повиновалась. Они сели. Ребенок, начинавший дрожать от стужи, стал глядеть жалобно и морщиться, собираясь плакать.
— Настя, — сказал Кудеяр, — ты ни в чем не виновата, ты была в неволе… Теперь все прошло, я тебя приму женою, так, как я принял тебя от покойного, царство ему небесное, Якова Тишенко. Но это бусурманское отродие опоганило твою утробу; я не могу назвать его своим ребенком, не могу любить его… Сама подумай, можно ли это? Этого человек не снесет! Ты мать, тебе жалко его! Да, Настя, жалко тебе его, а мне тебя из-за него жалко, и делать нечего. Выбирай теперь что хочешь: кто тебе милей, кого тебе больше жаль? Меня или твоего сына, что его тебе враги нацепили насильно? Коли я тебе милее, так я зарежу ребенка, и живи со мною по-прежнему, как жена, и во всю жизнь я не помяну тебе об нем и никому не дозволю укорить тебя; а коли ребенка жальче, так вечная нам с тобою разлука: я тебе худа не сделаю, ни твоему ребенку, дам тебе денег и отправлю в Черкассы; там наш хутор-он твой, от отца твоего тебе достался, живи там, расти ребенка, а меня не знай вовеки. Уже я не твой и ты не моя, и не услышишь обо мне, и я о тебе слышать не хочу. Что-нибудь одно: выбирай!
— Юрий, Юрий, да как же мне разлучиться с тобою, — вскричала жена, — когда пять лет я о тебе плакала день и ночь, о тебе только и думала; не чаяла я, бедная, такого счастья; Бог нежданно послал его, как же я отрекусь от такого счастья?.. Мне теперь разлучиться с тобою — все равно что в татарскую неволю опять идти!
— Так попрощайся с сыном, — сказал Кудеяр, — я его зарежу!
— Юрий, Бог с тобой! Христос с тобой! Юрий! За что же? Чем оно виновно?
— Коли жаль дитяти, ступай с ним, — сказал Кудеяр, — и меня уж никогда не увидишь.
— Юрий, — кричала Настя, — не прогоняй меня, помилуй свою Настю. Я не то что женою, невольницею твоею буду… Юрий, может быть, я не годна по-прежнему быть тебе женою: позволь же у тебя, мое сердце, жить в неволе; женись, возьми другую, а меня ей работницею возьми. Юрий, Юрий, только бы мне возле тебя быть недалеко, только бы на тебя глядеть — Боже, я не видела тебя пять лет, уже более того… да… не помню, горе память отшибло, Юрий, если б ты знал, что перетерпела твоя бедная Настя… Ты добрый, Юрий, ты бы заплакал, когда бы увидел, как били, как мучили твою Настю. Теперь я тебя увидала, тебя, мое сердце, а ты меня прогоняешь… Юрий, Юрий, сжалься, смилуйся!
Настя пала к его ногам, ухватилась за ноги его, разливаясь слезами. Ребенок, и без того уже плакавший от холода, слыша плач матери, орал во все горло и бессознательно цеплялся за ноги казака.
— Настя, — сказал Кудеяр, — не плачь, не рыдай, не голоси! Ничего не поможет: коли хочешь со мною жить по-прежнему, дай мне зарезать ребенка.
Становление российской государственности переживало разные периоды. Один из самых замечательных — народное самоуправление, или "народоправство", в северных русских городах: Новгороде, Пскове, Вятке. Упорно сопротивлялась севернорусская республика великодержавным притязаниям московских князей, в особенности не хотелось ей расставаться со своими вековыми "вольностями". Все тогда, как и сегодня, хотели быть суверенными и независимыми: Новгород — от Москвы, Псков и Вятка — от Новгорода. Вот и воевали без конца друг с другом, и бедствовали, и терпели разорения от Литвы, Польши и Орды до тех пор, пока Иван III твердой и умелой рукой не покончил с северной вольницей и не свел русские земли в единое Московское (Российское) государство.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Кем были великие московские князья Иван III и Василий III, какое влияние оказала их деятельность на судьбу России? При каких исторических обстоятельствах пришлось им действовать? В какой мере эпоха сформировала их личности, и какую печать на события наложили характер и пристрастия? Избранные главы трудов классиков исторической науки дают ответы на все эти вопросы.
Книга родоначальника «народной истории», выдающегося русского историка и публициста Николая Ивановича Костомарова – удивительная энциклопедия исконного быта и нравов русского народа допетровской эпохи. Костомаров, в лице которого удачно соединялись историк-мыслитель и художник, – истинный мастер бытописания. Он глубоко вживался в изучаемую им старину, воспроизводил ее настолько ярко и выпукло, что описанные им образы буквально оживали, накрепко запечатляясь в памяти читателя.«Быт и нравы русского народа» – живой и интересный рассказ о том, как жили наши предки, что ели, во что одевались, что выращивали в своих садах и огородах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей.
Современный читатель и сейчас может расслышать эхо горячих споров, которые почти два века назад вели между собой выдающиеся русские мыслители, публицисты, литературные критики о судьбах России и ее историческом пути, о сложном переплетении культурных, социальных, политических и религиозных аспектов, которые сформировали невероятно насыщенный и противоречивый облик страны. В книгах серии «Перекрестья русской мысли с Андреем Теслей» делается попытка сдвинуть ключевых персонажей интеллектуальной жизни России XIX века с «насиженных мест» в истории русской философии и создать наиболее точную и обьемную картину эпохи.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Издание «Ордынский период. Лица эпохи» – это галерея литературных портретов русских и татаро-монгольских исторических деятелей – достойных соперников, крупных государственных и военных мужей – периода установления над Русью ордынского ига и освободительной борьбы против него русского народа.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Николай Яковлевич Данилевский – социолог, публицист, представитель славянофильского направления русской научно-философской мысли.В самом известном своем сочинении "Россия и Европа" Данилевский выдвинул теорию "культурно-исторических типов", которая оказала огромное влияние на современную западную философию культуры и предвосхитила концепции локальных цивилизаций О.Шпенглера, А.Тойнби и др.
Произведение, написанное в жанре исторической беллетристики, создано выдающимся русским историком XIX века. Прасковья — жена царя Ивана Алексеевича, правящего в конце XVII столетия, — отнюдь не главное действующее лицо отечественной истории на ее переломном этапе. Царица не стремилась опережать эпоху. Она принимала действительность такой, какой она была — со всеми радостями, невзгодами, пороками — ибо Прасковья и сама являлась органичной частью этой действительности, во всех подробностях описанной историком.Для широкого круга читателей.