Куда пропали снегири? - [16]

-   Я самая счастливая на свете тёща, - говорит она мне.

А он возражает, этот несговорчивый Василий:

- Нет, у неё самый счастливый на свете зять.

Анна Ивановна рассказала, что её слепой Сергей держал голубей. Когда в высоком поднебесье кружит голубь, любоваться на него одно удовольствие, за­жмурив от солнца глаза, радостно всматриваться, как легко и изящно чиркает он по синему листу небесной акварели своей белой стремительной кисточкой, ри­суя Божий узоры. Но слепой человек? Какая корысть ему от голубя в небе? Какое ему от него удовольствие?

-   Да, он чувствовал голубей. И, когда налетавшись, птица садилась ему на руку, гладил её ладонью. Ладонь у слепого зрячая. И я гоняла голубей по крышам. Серё­жа звал: «Мать, подсоби». Лезу. Я, педагог, учителка, несолидно по крыше, а не откажешь - муж просит.

Вот они на фотокарточке. Рослый Сергей с дочкой Любой и своей верной женой Нюсей. А вот её портрет перед замужеством. Строгий взгляд, зачёсанные воло­сы, высокий лоб. Именно такой Нюсей «любовался» незрячий муж. А это нынешняя Анна Ивановна. Рядом дочь Татьяна и правнук Денис. Когда-то прадед его нянчил Денискину маму и руками, «на ощупь» опреде­лил солоповскую породу. Окажись и ты, Денис, этой породы достойным.

В ПРУДУ ПРОПИСАННОЕ ЧУДО

Быть верующим человеком - значит трудиться постоянно. Согретые первой щедрой благодатью, вдыхающие радость общения с Господом полными лёгкими жадно и желанно, мы расслабляемся и теряем бдительность. Враг рода человеческого, отличный знаток наших белых пятен, быстренько под­лавливает нас. И тонкой, ядовитой струёй начинает подливать в душу сомнение. Нам бы пресечь сии домо­гательства, одеться в броню молитвы, призвать на по­мощь святых угодников Божиих. Как вооружаемся мы против болезни? Пьём горькое лекарство, растираем ноги спиртом, ставим горчичники. А тут - подставля­емся. Да ещё охотно, без внутреннего протеста, с инте­ресом. Что нашепчет нам знаток наших, неокрепших в вере душ? А вот что. Как можно по молитве извести из земли источник? Существуют однозначные, физичес­кие законы жизни, они срабатывают чётко и одинаково от сотворения мира. И чтобы человеком (!) эти законы были попраны?! Полноте, не бывает такого.

А мы вспомним историю. Сначала древнюю. В VI ве­ке приходит в Грузию святой Давид Гаренджийский и по его молитве из земли начинает бить источник с це­лебной водой. А ученик святого апостола Петра, пер­восвященник Рима святой Климент, дабы свидетель­ствовать о Христе, приходит в Крым и в каменоломнях

Херсонеса изводит источник. Но VI век - история та­кая далёкая для нас, почти нереальная. Но вот XV век. Преподобный Сергий Радонежский, игумен земли рус­ской. Несколько слов из его святого жития: «Многие исцеления происходят от воды той для приходящих с верой, и различными недугами страдающие исцеление получают...» Опять далеко? Тогда давайте оглянемся совсем немного назад, почти во вчера, и удивимся чу­десному Божиему посещению тихого места на берегу речки Ояти, притоке Свири. Здесь был древний монас­тырь с церковью во имя Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Это святое место.

С этим местом связано имя удивительного святого, преподобного Александра Свирского, чьи полностью нетленные мощи вот уже пятьсот лет исцеляют страж­дущих и сомневающихся. Так вот, берег реки Оять - родина Преподобного. Именно здесь, родители его, вымолили долгожданного сына. Именно здесь, ещё будучи отроком, молился он Матери Божией, дабы преуспеть в грамоте, и чудесным образом эту способ­ность обрёл. Именно здесь, когда сын ушёл в монахи, по обоюдному согласию родители его приняли мона­шеский постриг с именами Стефан и Васса. Они и по­хоронены здесь. На небольшом монастырском дворе, среди разнотравья и цветов, общий крест над их моги­лой. А ещё на этом месте, святом и благодатном, забил целебный родник. Но разорили обитель богоборцы, не обошла её бесовская злоба дорвавшихся до свободы комиссаров-неучей. Расстреляли монахов вместе с настоятелем архимандритом Николаем. А в храме заплясали и заулюлюкали комсомольцы, колокольню приспособили под водонапорную башню, источник завалили мусором. Вода ушла.

А десять лет назад обитель, как подсобное хозяй­ство, передали одному Санкт-Петербургскому храму. Несколько прихожанок приехали сюда, посадили кар­тошку и уехали. Все, кроме одной. Одна не уехала и осталась жить в разорённой обители. Пожилая. Инва­лид первой группы. Звали её Лидия Александровна Коняшова, в прошлом сварщица Балтийского завода. Она долго и тяжело болела, потом уверовала в Госпо­да. Через год она получает благословение на устрой­ство здесь Введено-Оятской женской обители и принимает монашеский постриг с именем Фёклы. По­явились и первые насельницы. Думаете, позади оста­лись трудности? Думаете, начался отсчёт доброго времени? Тяжело было, очень тяжело. Противников возрождения обители оказалось немало. Они-то и пе­рекрыли однажды монастырю водопроводные трубы. Без воды жизни быть не может, а значит, дрогнут сестры Христовы, не выдержат, уйдут. А матушка Фёкла пошла не человеческим путём, а Божиим. Стала молиться о даровании обители источника.