Куда плывут материки - [33]

Всякое длительное прикосновение к чему-либо было неприятно, неприятно было разбивать палатку в темноте, неприятен был ночной дождь из инея в палатке. Мучением было распутывание постромок, что приходилось делать голыми руками и зубами. Мучительно было распределять корм собакам. Пеммикан, содержавший в себе воду, был тверд, как камень, и его едва можно было разрубить топором. Сильно сдавшие от мороза собаки, к тому же не получавшие достаточного питания, постоянно старались по ночам ворваться в палатку.

Но в палатке, где даже и при горевшем примусе царил ледяной холод, было неуютно… Вегенер был изумителен по той энергии, с которой он вставал по утрам первым, по той ловкости, с которой он умел избегать обморожений, хотя и работал по большей части голыми руками. Расмус тоже превосходно держался в таких трудных обстоятельствах. Если б он не ехал впереди, то мы были бы совершенно не в состоянии гнать собак вперед по морозу против ветра. У него же собаки бежали безостановочно. При этом почти вся поклажа лежала теперь на его санях…»

На этих страницах дневника Лёве забывает только о себе. А ему приходилось тяжелее всех: он отморозил пальцы на руках. Вскоре потеряли чувствительность и пальцы ног. Вегенер каждое утро и вечер целыми часами массировал ноги и руки Лёве. Но было уже поздно. Кровообращение не восстанавливалось. Руки ныли, на ноги было больно ступать. Однако Лёве не жаловался и работал наравне со всеми.

Положение становилось все труднее и опаснее. 28 октября скормили собакам последнюю порцию пищи. Голодные животные не хотели двигаться дальше. Пришлось снять с саней даже то, что было необходимо в пути — остатки продовольствия и керосина.

30 октября Вегенер по обыкновению проснулся первым. В палатке стоял ледяной холод. Согреть ее было невозможно, нечем было разжечь примус. В старом мешке нашлось лишь немного кровяного пудинга. Они съели его, разогрев на сухом спирту.

Вышли из палатки на воздух. Термометр показывал -52 градуса. Стоял туман. В такую погоду легко сбиться с пути, лучше не двигаться, переждать.

Но они не могли ждать. Стоило им остановиться, и они умерли бы от голода или замерзли. Да и до Айсмитте. было уже недалеко. И они поехали — впереди Расмус, за ним Вегенер, последним Лёве…

В это утро Георги и Зорге по обыкновению встали очень рано. Позавтракав и проведя необходимые наблюдения, устроились в своей пещере и принялись за работу. Неожиданно они услышали над головами шуршание саней. Зимовщики выбежали на воздух. Перед ними стоял Расмус Виллумсен, за ним Вегенер и Лёве.

Георги и Зорге отвели товарищей в пещеру, стащили с них обледеневшие шубы. Несколько минут все молчали. Вегенер, Лёве и Расмус в полном оцепенении сидели в пещере. Она казалась им теплей и прекрасней всех домов на земле. В ней было только пять градусов мороза!

Потом начались рассказы. Веггнер, Лёве и даже Расмус наперебой рассказывали о своем путешествии. Георги и Зорге не переставали удивляться. Было просто невероятно, что трое людей сумели пробиться к Айсмитте при температуре -50 градусов и сильном встречном ветре. Это произвело впечатление чуда, в это трудно было поверить.

Вегенер, который в последние дни пути выглядел усталым и обессилевшим, был сейчас совершенно здоров, бесконечно весел. Казалось, сорокадневная тяжелая поездка нисколько его не утомила. Он был счастлив: Айсмитте, его любимица Айсмитте жила, работала, действовала! Георги и Зорге не мерзли в холодной палатке, они удобно устроились в своей пещере (удобство, конечно, очень относительное), они согласны остаться здесь на всю зиму. Вегенер гордился своими товарищами.

Расмус тоже чувствовал себя хорошо. Плох был только Лёве. Здесь, в пещере, ноги у него совсем разболелись. Осмотрев их, Георги закутал Лёве в спальный мешок, велел не двигаться.

День, когда путешественники прибыли на Айсмитте, превратился в настоящий праздник. Они ели, пили кофе, разговаривали. Вегенер попросил Георги и Зорге немедленно рассказать ему о проделанной работе. Все, о чем они сообщили, записал в свой дневник. Пока пили кофе, он то и дело вскакивал, потирал руки, говорил с восхищением:

- Как здесь уютно! Как здесь уютно!

Потом опять взялся за дневник и несколько часов делал в нем какие-то записи.

Вечером Вегенер стал обсуждать с товарищами экспедиционные планы на будущий год. В план экспедиции входило одно пересечение Гренландии — к Восточной станции Скорсбисунну. Вегенер предложил пересечь остров в двух местах. Он просил Георги и Зорге составить подробный список снаряжения, которое потребуется для экспедиции. Он был полон надежд, планов, замыслов.

В эту ночь в маленькой фирновой пещере было теснее и теплее, чем обычно. В ней спали все пятеро путешественников.

На следующий день, когда первая радость встречи прошла, Вегенер задумался. Как быть дальше Лёве, Расмусу и ему самому? Остаться на зиму в Айсмитте или возвращаться назад? Идти назад опасно. Ну, а если остаться? Но на пятерых в Айсмитте может не хватить продовольствия. Собак у них мало, все они ослабли, выбились из сил. Значит, надо сидеть здесь, в Айсмитте. Но как оставить Западную станцию без руководителя? Там предстоят большие работы. Его там ждут. А Лёве? Что делать с ним? Ноги у него отморожены, он не сможет пройти четыреста километров.