Куда идём? - [40]

Выезд помог нам еще более трагично и глубоко понять: если у нас и есть будущее, то только в России.

Выезд помог также избавиться от иллюзий относительно исторической родины: Германия является исторической родиной для нас только как для индивидуумов; но как для народа — нет. Потому что как народ российские немцы родились и сложились в России. Поэтому выезд — это для народа вынужденный исход с его исторической родины ради сохранения хотя бы в раздробленном индивидуальном порядке самой популяции. И Германия принимает нас не как народ, а только как переселенцев немецкой национальности. И люди теперь выезжают, уже зная во многом, что их ждет, а значит, более готовые вытерпеть все — ради другой, еще непреодоленной иллюзии — "пусть хотя бы дети останутся немцами". Не останутся. — Ни российскими немцами, ни просто немцами. Немецкоговорящими "европейцами" будут дети…

Выезд в какой-то степени сказался положительно и на атмосфере в национальном движении: нет больше противодействия тех, кто боялся, что подвижки в решении нашего вопроса помешают им выехать; нет больше и того накала страстей в противостоянии — они тоже в основном переместились с выехавшими и бушуют там. Само движение стало более трезвым, рациональным и в какой-то степени жертвенным — может быть, потому, что терять уже нечего?

Каковы последствия выезда для России? Они предстают только отрицательными. Главное из них, конечно, огромный экономический ущерб — ведь каждые 100 тыс. выехавших российских немцев — это ущерб в 2 млрд. долларов США. Умножьте на 25…

Выезд, таким образом, помог России лучше понять стоимость нерешения нашего вопроса.

Выезд еще раз показал очевидность простой истины: проблема российских немцев с выездом сама собой не исчезнет, неисправленная же несправедливость остается в сердце, в исторической памяти народа навсегда. И может еще не раз сказаться — самым неожиданным образом, что видно и на примере других народов.

Выезд как следствие нерешения национальной проблемы практически усилил чувство оскорбленности и обманутости как у оставшихся, так и у эмигрировавших.

Выезд серьезно увеличил базу потенциально негативного отношения к России в самой Германии — и у переселенцев, и у коренного населения, что совсем нежелательно, если учесть, что Германии и Россия — стратегически незаменимые партнеры. (Уменьшить этот негатив по отношению к России Германия может, только будучи к переселенцам еще более несправедливой, чем была Россия.)

Выезд также показал неспособность России быть ответственным партнером даже тому, кто пытается помочь ей в решении проблемы одного из ее народов.

Что принес выезд Германии? Тут итоги не односторонни.

Прежде всего, 2,5 млн. относительно молодых переселенцев — это огромный подарок судьбы безнадежно стареющей стране.

Это и подарок ее экономике: активные, трудолюбивые, не чурающиеся никакой работы российские немцы, не привыкшие проводить стачки и демонстрации из-за каждой мелочи, уже сейчас, несмотря на трудности с языком, имеют меньший процент безработных, чем в среднем по стране, и успешно конкурируют не только с коренными немцами, но и с гастарбайтерами — иностранными рабочими, привлекаемыми в сферы, непопулярные у коренных немцев.

Среди переселенцев много хорошо образованных, грамотных людей. Их дети, даже имея еще немалые трудности с языком, уже часто выделяются в школах своими способностями.

Среди российских немцев немало хороших спортсменов, включаемых даже в олимпийские команды Германии.

Огромным приобретением для страны стал потенциал знания русского языка, практически родного для переселенцев; признание его ценности и необходимости его сохранения приходит, наконец-то, на смену негативному отношению к нему.

Наконец, российские немцы по своей ментальности часто все еще гораздо больше немцы, чем граждане Германии. Это тоже может положительно сказаться на национальном самочувствии народа.

Но принятие 2,5 млн. человек не могло не вызвать и проблем. Социальные проблемы, проблемы интеграции, проблемы незанятости молодежи — неизбежны в таких массовых процессах. Тем более, что этот процесс наложился по времени на процесс воссоединения Германии с колоссальными затратами по "санированию" восточных земель, а также на процессы спада экономики, роста безработицы и объединения Европы, потребовавшего от Германии особого вклада. В этих условиях затраты на обустройство переселенцев воспринимались, тем более в обыденном сознании, тоже как одна из причин общего понижения уровня жизни.

Однако все эти затраты уже давно себя оправдывают. Российские немцы уже вносят в социальную кассу Германии намного больше, чем получают из нее. Но полная отдача переселенцев государству еще впереди.

Надо также учесть, что негативные переживания переселенцев, вызванные недружественным обращением с ними на различных стадиях и уровнях "интеграции", могут стать для германского общества одной из серьезных проблем, если не будут своевременно сглажены нужными переменами. Память сердца, историческая память народа и здесь может сказаться в будущем. Тем более при исторически сформированной тяге российских немцев к общинности, коллективности жизни и действий.