Куда идем мы… - [27]

– Все, передача состоялась, я сваливаю! Придурки! И только попробуйте в хижине что-нибудь тронуть – засужу!

Будущие спутники остались одни.

Псих молча подошел к лошади, снял с нее хуржин, повесил себе на плечо и кивнул монаху на седло – садись, мол. Тот привычным движением угнездился на спине у лошади.

Псих пристально посмотрел на чувствующего себя неловко монаха, пожевал губами, совершенно по-обезьяньи вытянул их в трубочку, кивнул каким-то своим мыслям и сказал:

– Я буду звать тебя Босс.

Монах не нашелся, что ответить, только смутился. Впрочем, в общении с Психом это становилось у него привычкой.

А обезьян продолжал пристально его разглядывать. Прошла минута, потом вторая… Четвертому хотелось провалиться сквозь землю, но конь мешал. Наконец, трехсотуровневый хай открыл рот:

– Группу так и не додумаешься кинуть, да? Обязательно просить надо? Мне штанские бафы сейчас совсем не помешают. Чтобы ты знал – я калека, Босс. Натуральный билдовый калека. Уровень остался, но толку от него… Сначала Желтошапочные по всем абилкам и умениям как серпом прошлись, а смена класса все окончательно доломала. На пилюлю для пересборки мы с тобой в ближайшее столетие не заработаем, только прокачкой править. Даже представления не имею – когда я это все хотя бы в относительный порядок приведу.

Он подошел к дыре, из которой недавно торчало его лицо, и зачем-то попинал края – но не зло, а скорее меланхолично. Потом вернулся обратно и спросил, глядя снизу вверх.

– Я так понимаю, порталами тебя не протащить? А то порталы у меня всех видов остались.

Четвертый, сидя на коне, виновато покачал головой.

– Император сказал, что с момента старта квеста все порталы для меня закрыты. Тупо не сработают. Вас это не касается, а я только ногами, максимум – маунт. И то не каждый.

Демон покивал – не то услышанным словам, не то своим мыслям. Потом встряхнулся совершенно по-собачьи, подошел и решительно взял коня под уздцы.

– Ладно, все! Мы будем жить теперь по-новому. Ну что, Босс – пошли?

– Пошли.

– Куда?

Монах опять пожал плечами:

– На запад.

* * *

Шли молча. Псих разговоров не начинал, Четвертый тоже не лез беседовать – вышедшему на свободу после такого срока надо дать прийти в себя. В последнее время юноша полюбил размышлять, и сейчас предавался мыслям о том, что у него самого после 250-летней отсидки мозги, наверное, совсем бы набекрень встали, а Псих еще неплохо держится.

Путь в молчании продолжался минут, наверное, двадцать, потом Псих неожиданно встал столбом, прислушиваясь. Потом кивнул и наставительным тоном сказал:

– Тигр! Шмотки!

– Почему шмотки? – не понял Четвертый.

– Потому что мне цвет нравится. – непонятно объяснил демон и выдернул у себя из уха иголку. Затолкал указательный палец в рот, чмокнув, выдернул и воздел его вверх, определяя направление ветра. Потом кивнул и начал махать иголкой против ветра. С каждым взмахом иголка росла и вскоре превратилась в железный посох с двумя золотыми кольцами на концах.

– Ну здравствуй, брателло! – Псих нежно погладил этого близкого родственника лома. Четвертый был готов поклясться, что у обезьяна слезы на глазах выступили. – Живой, брат. Работаешь.

После чего весело подмигнул монаху и сказал:

– А теперь проверим Провокацию.

– В смысле? – не понял тот.

– В смысле тигра заагрить. – пояснил демон, и, не дожидаясь следующих вопросов, издал страшный рев.

После чего вновь встал сусликом, прислушиваясь, и удовлетворенно кивнул:

– Работает. Бежит, родимый.

– Сюда? – ужаснулся Четвертый.

– Ну а куда же? – удивился Псих и добавил: – Да ты не парься, Босс, я сам все сделаю. Было бы что делать.

Плевое отношение к царю тайги оказалось совершенно оправданным. Никакой драки не получилось, даже такой скоротечной, как у Михалыча. Псих первым же ударом своей железной палки просто разбил тигру голову, как пиньяту.

После чего сплюнул и поинтересовался:

– Босс, у тебя нож есть?

– Мне нельзя пользоваться оружием. – пояснил монах. – Поэтому только самый простенький, для резки овощей. В хурджине должен быть.

– Ага, сейчас посмотрю. Простенький так простенький. От некоторых людей нельзя слишком многого требовать.

Нож демон нашел довольно быстро, не менее быстро поправил его на камне и с пугающей быстротой начал снимать шкуру с тигра.

– Ну хоть Скорняка оставили, не зря качал… – пыхтел он.

Вскоре он продемонстрировал спутнику готовую шкуру:

– Ну не красота ли? А иголка у тебя есть?

– Иголка… – покраснел Четвертый. – Иголка сломалась.

На самом деле он потерял иголку еще в первый же день.

– Понятно. – вздохнул Псих и обвязал тигриную шкуру вокруг талии. – подождем до ближайшего жилья!

Однако минут через десять он вновь стал столбом, и его вытянутая мордочка озарилась совершенно человеческой улыбкой.

– Геолог! Спички!

Посмотрев на недоумевающего Четвертого, вздохнул и поправился:

– Грибник! Иголка! Интересно, зачем его в такую глушь занесло?

Грибником оказался довольно пожилой уже мужик, даже, скорее, дед.

Псих выслеживал его как оленя, прячась по кустам, а потом неожиданно выпрыгнул перед ним на тропинку во всей своей красе, аки эксгибиционист какой.

Деда, разумеется, чуть Кондрат не хватил, и он оленем ломанулся в кусты. Но Псих не дал – ухватил за шиворот, и долго орал, успокаивая: