Кубрик: фривольные рассказы - [15]
«Эй, бродяга! – хотелось мне выкрикнуть тогда. – Где ты, кто ты и как ты выжил-то там, в том холодном, сыром далеко? Не придешь ли на встречу? Окажись лучше рядом, окажись близко, прибеги, доберись через леса и болота, сквозь прогалины, гиблые топи.
Дойди до меня, а я брошусь навстречу тебе. Вот сейчас же и брошусь, кинусь со всех своих куцеватеньких ног.
А когда встретимся мы, то обнимемся так сильно, как только способны, потому что давно уже не видели человека. Того самого человека, что не только ходит на своих двух конечностях, но и ежится от чуждой боли».
А хорошо б его встретить!
Вот встретишь такого, и боль твоя поутихнет немного.
Вместе-то легче вам будет Родину искать.
Вместе всегда легче.
Капитан третьего ранга Потапов по кличке «Потапыч», командир малого ракетного корабля «Шквал» всем своим видом напоминал медведя.
Особенно когда надо было принимать быстрые, неожиданные решения.
Однажды на погрузке зенитных ракет он поймал падающую с загрузочного устройства ракету весом сто десять килограмм. Все разбежались в разные стороны, а он, весь багрово-красный от напряжения и по той же причине ничего не могущий сказать, стоял и держал ее на весу. Потом, конечно, отняли у него ракету, но еще долгое время руки его сохраняли способность вдруг, ни с того ни с сего одновременно сгибаться в локтях, а сам он при этом замирал, боясь пошевелиться.
Потапыч частенько попадал в истории.
Как-то к самому нашему светлому празднику– Дню Военно-Морского флота все корабли пришли в Балтийск, стали у дальнего причала Балтийской гавани, где с благоговением подняли Государственный флаг и флаги расцвечивания. Затем командиры и замы отправились в ДОФ на торжественное собрание. Форма одежды, конечно же, парадная, с орденами, медалями и прочей ерундой.
Все пошли пешком.
Все, кроме Потапыча. Тот решил воспользоваться своим штатным катером «Чирок».
Пока спускали катер на воду, пока он шел по акватории, офицеры уже подошли к причальчику рядом с КПП и стали ожидать там, покуривая, Потапыча. Все, происходившее далее, им было как подарок ко Дню ВМФ.
«Чирок», заглушив двигатель, ткнулся в причал носом. Потапыч неторопливо двинулся по борту вверенного ему плавсредства, намереваясь спрыгнуть с носа на пирс, а катерок от движения в нем столь массивного тела, естественно, пошел назад. Дистанция между носом катера и причалом стала неуклонно увеличиваться, а вода, надо сказать, вокруг была покрыта толстым слоем всякого портового дерьма.
Вам интересно, что сделал Потапыч? Он, стоя на носу катера, двигающегося от причала, наклонился и, подавшись вперед, только верхней своей частью метнулся и ухватился руками за край причала, а нижняя его часть, то есть ноги, так и остались на катере, после чего он принялся подтягивать и подтягивать– ым! ым! – своим телом катерок к причалу, пытаясь при этом более убедительно уцепиться носками ботинок за что-то там, не видно за что, на палубе «Чирка».
«Что-то» нашарить не удавалось, носки ботинок начали судорожно елозить по палубе, а потом за что-то все же зацепились, после чего Потапыча стало растягивать, раскорячивать до состояния струны.
Рулевой, офицеры на причале и боец в спасательном жилете у кнехта, который готов был принять швартовый конец подошедшего катера, остолбенели и стояли, раскрыв рты.
Всем показалось, что растягивало Потапыча бесконечно нудно. Наконец все вздохнули, потому что Потапыч, так и не лопнув пополам, оторвался от катера и шлепнулся со всего маха о причал, где и остался висеть.
Руками он крепко держался, но подняться сил уже не было.
Первым пришел в себя боец в оранжевом жилете. Он подбежал, нагнулся и, увидев красное от натуги лицо офицера, первым делом осторожно снял с него фуражку, после чего разогнулся и встал перед Потыпычем по стойке «смирно». Потапыч повисел-повисел на руках, побрякивая медальками, поскрипывая зубами, да и рухнул потом в темные воды гавани, в самые что ни на есть отходы цивилизации.
После этого тот боец с фуражкой Потапыча понял, что надо еще что-то дополнительно сделать, и тут он принял единственно правильное, с его точки зрения, решение: он приложил лапу к уху, да так и стоял навытяжку, словно прощался с тонущим крейсером, пока Потапыч погружался в портовое говно. Потом Потапыч, разгребая всякую дрянь, норовящую попасть ему в рот, подплыл, уцепился, забрался на свой катер и опять подошел на нем к причалу.
Там он забрал у матроса фуражку и отправился назад на свой корабль.
Силы у Потапыча, как уже мы говорили, были очень большие.
Однажды он сдавал корабль дружественным нам темнокожим братьям, у которых, по всей видимости, была подробная информация о нашем, именно нашем, а не о том, который мы им втюхивали, малом ракетном корабле.
Потапыча особый отдел очень серьезно проинструктировал и строго-настрого запретил называть оружие, приборы и даже помещения своими именами. И вот встречается Потапыч с небольшим и синеньким командиром принимающего экипажа. Потапыч «Осу» называет каким-то номером, тот называет «Осой» – и так по всему кораблю. Потапыч краснеет, бледнеет, идет пятнами, но упрямо продолжает недавно зазубренными названиями представлять корабль. И так его достал этот маленький синенький командир принимающего экипажа, он же вождь племени, своими вопросами типа: «А че это за хреновина? А почему на вашем проекте она с загогулиной, а у нас в три раза больше размером и покрашена серой краской?» – что дальше просто некуда. Потыпыч про себя только вполголоса матерился.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.